Испанец. Священные земли Инков

А сам так и остался сидеть на месте, ошеломленный тем невероятным фактом, что в его собственном дворце убили человека, и, когда несчастный испустил последний вздох и слуги вчетвером вынесли его из залы, начал рвать на себе волосы и швырять клоки во все стороны, словно стремясь распугать демонов, завладевших домом.

– Проклятие Супая пало на Кахамарку… – причитал он. – В будущем должны произойти ужасные события, раз я не сумел защитить гостя… – Он обмакнул руки в лужу крови, растекшуюся на полу, и начал пачкать стены и свою одежду. – Кровь избранного Пачакамаком пачкает мои стены и мои руки… – приговаривал он. – Месть бога, который приводит мир в движение, падет на мою голову, мою семью и город…

Бесполезно было даже пытаться его утешить: он словно оглох и целиком погрузился в переживания, причитая и предсказывая приход бесконечной череды несчастий, а вновь обрел рассудок лишь с появлением солдат, которые приволокли щуплого и дрожащего человечка, перепачканного кровью, у которого даже не было сил встать, когда его опустили на пол.

– Он с побережья… Из Тумбеса, – доложил офицер, командовавший солдатами. – Пытался бежать на север.

– Почему ты это сделал? – спросил Анко Кече. – Кто тебя подослал?

– Мой господин Чили Римак, – едва слышно ответил тот.

– Чили Римак? – удивился толстяк. – Не могу в это поверить!

– Он заставил нас убить черного бога, чтобы выделать его кожу, а затем приказал прикончить белого бога, где бы тот ни находился… – уточнил «человек с побережья». – Никто из нас не может вернуться в Тумбес, пока он не умрет.

– Сколько вас?

– Не знаю.

– Почему вы должны его убить?

Похоже, этот вопрос сильно удивил человечка, который в жизни не осмеливался задуматься над тем, по какой причине хозяин отдает тот или иной приказ.

– Он не сказал, – наконец ответил он.

– В Кахамарке есть еще кто-то из вас?

– Насколько я знаю, нет.

Анко Кече какое-то время проворачивал в уме все, что только что услышал, а потом взмахом руки приказал, чтобы человечка вывели из залы.

– Поджаривайте его на медленном огне так, чтобы он продержался неделю. Если умрет раньше, я поджарю вас… Я хочу, чтобы его крики были слышны во всей Кахамарке, чтобы отогнать демонов Супая и унять гнев Пачакамака. Пусть мучается так, как до него не мучился ни один человек.

– Он же не виноват, – вмешался Алонсо де Молина. – Он всего лишь раб Чили Римака…

– Не вмешивайся! – взмолился Чабча Пуси. – Наместник знает, что делает.

Тот в свою очередь окинул испанца долгим и суровым взглядом и, вырвав со своей головы очередной клок волос, который уронил себе под ноги, проговорил, цедя слова сквозь зубы:

– Чили Римак принадлежит к королевской крови, и я не могу действовать против него, разве что обратиться с жалобой к Уаскару… А этого человека я должен наказать не только потому, что он оскорбил мою честь, но еще и потому, что он не сумел выполнить приказ своего господина… – Он глубоко вздохнул, чем выдал свое сильное замешательство. – Если у Чили Римака имеются неизвестные мне причины тебя убить, кто я такой, чтобы ему возражать, и очень тебя прошу как можно скорее покинуть Кахамарку.

– Без охраны?

Анко Кече на секунду задумался, и этим воспользовался Чабча Пуси: он заговорил надменным и твердым тоном, чем удивил присутствующих.

– Напоминаю тебе, Анко Кече, губернатор Кахамарки, что у меня прямой приказ нашего повелителя Инки доставить к нему этого человека живым и здоровым. А это значит, что ты обязан мне помочь, потому что, кроме всего прочего, я обвиняю Чили Римака в том, что он убийца, предатель Уаскара и приспешник бастарда Атауальпы, делу которого он служит.

Толстяк смотрел на него так, словно увидел перед собой всех демонов преисподней.

– Ты сошел с ума? – воскликнул он. – Как ты смеешь выдвигать подобное обвинение против члена королевской семьи?.. Тебе известно, на что ты себя обрекаешь?

– Меня поджарят на медленном огне на площади Куско… – кивнул курака, не теряя апломба. – Но мое обвинение уже выдвинуто, а значит, ты обязан его принять и действовать соответственно. Если ты не отреагируешь, тебя можно будет обвинить в пособничестве Чили Римаку, и ты получишь такое же наказание, если он виновен.

– Супай, коварный, пришел ко мне сегодня ночью и навечно поселился в моем доме!.. – запричитал толстяк, закрыв глаза и тем самым давая понять, что он пребывает в глубоком отчаянии. – После стольких лет борьбы и самоотречения меня ожидала спокойная старость и почетная смерть, и вот, пожалуйста, в одно мгновение все разрушилось… – Он повернулся к Алонсо де Молине. – Я выделю тебе пять человек, только уходи… – Затем испепелил взглядом кураку. – Что касается тебя, если меня никто не спросит, то я предпочитаю забыть выдвинутое тобой обвинение, но в Кахамарке больше никогда не желаю тебя видеть. Ни тебя, ни любого белого человека, Виракоча он или нет. Они приносят несчастья.