Испанец

Марине было нестерпимо завидно, когда она смотрела на Аньку. Нельзя было сказать, что  родители ее чрезмерно баловали, но… да, баловали. Анька, как Марина, не мечтала о новом пальто и не дырявых сапогах. Она просто шла и покупала, а отец оплачивал все хотелки. Жила Анька тоже, как и Марина, с родителями, и не потому, что жить ей было негде, а потому, что ее квартиру, купленную ей родителями давным-давно, кажется, на окончание девятого класса, она сдавала – ну, а что? Пока семьи нет, можно и сдавать.

И из дома ее не гнали.

Не было нудных и тоскливых разговоров о замужестве и о шее, на которой дочь сидит, не было атмосферы ненужности и униженности… Была просто жизнь.

За Аньку отец был готов в огонь и в воду. Он же подсуетился, чтобы ее по окончании ВУЗа взяли в какую-то контору, потом в другую – поприличнее, - и Анька к своим двадцати трем годам была вполне обеспеченной, уверенной в себе барышней.

- Ало, пап? – защебетала Анька по телефону, услышав ответ. – Ну, долг платежом красен, нашла я вам классного переводчика! Не, ты что, не пьет, конечно! – от этих слов Марина зафыркала, уткнувшись в свою кружку с мартини. – Да я тебе говорю, классно владеет языком! Да почему аферист, это Маринка, подружка моя!

Невнятное бормотание в трубке, как показалось Марине, смягчилось, кажется, мужчина передал привет Анькиной подружке, которую толком и не помнил, и осторожно задал наводящий вопрос.

- Ну, откуда она была в вашей фирме, - продолжала Анька. – А может, и была, когда у вас еще чудо-толмач работал, да… Да ты представляешь – полы моет! – Анька прикрыла ладонью трубку и вполголоса спросила: - Загранпаспорт у тебя есть? Придется сделать. Обязательно и быстро! Могут послать в командировку! – она вернулась к разговору с отцом. – Да! Конечно, ничего не теряет, кроме швабры! Ну, наверное подойдет! Все, чмоки! Тогда я ее направлю в вашу степь! Давай!

Марина все это время сидела молча, не веря ушам своим. В душе ее расцветало чувство, которого она доселе и не знала – ликование и надежда. Невероятно! Вот так просто – раз, и все?!

С другой стороны командировка… это неприятно удивило Марину.  Во-первых, она панически боялась незнакомых городов, чужой обстановки. Она мало где бывала, и потому плохо ориентировалась в новых местах… Или думала, что плохо ориентируется, боялась – запаниковав от перспективы оказаться в незнакомой стране, боясь потеряться, Марина вдруг вспомнила, что свой университет-то в чужом городе она искала сама. И нашла.

Просто…

Марина еще задумалась, анализируя причину, по которой ей внезапно не так уж сильно захотелось работать в этой конторе, и поняла, что сам факт того, что она окажется еще дальше от… Игоря, и возможно, очень долго…

Быть от него еще дальше, в другой стране, казалось Марине очень болезненным, неудобным. Что, если он придет, позвонит, а ее не окажется на месте!? Что если из-за ее командировки ее счастье рассыплется в пыль? Кто будет виноват в том, что не дождался? Она, разумеется! Нужно было все-то немного подождать, и Игорь, наконец, вспомнил бы о ней…

- Ну, - переводя дух, протянула Анька, чуть коснувшись своей кружкой с мартини кружки Марины, - давай! За то, чтоб все получилось! Начальница у них та еще выдра, но ей толмач толковый нужен, так что, думаю, дельце наше выгорит. За тебя! 

- И за тебя! – поддержала тост Марина, совершенно ошалев от неожиданности, от счастья и от терзающих ее сомнений. – Только… как же я пойду… а вдруг…

Анька, услышав это блеяние, свирепо уставилась на Марину и сделала страшные глаза.

- Никаких «как я пойду»! – прорычала она. – Никаких «вдруг»! Маринка, задуши свою Полозкову! Это она в тебе говорит! Крутись, думай, как все обстряпать, как все получится, а не о том, что у тебя чего-то не хватает! И запомни: потеряешь это место – еще долго искать будешь приличное! Нравится тебе полы мыть? Вот то-то!

- Да я ж из дому сбежала, - рассмеялась Марина, разводя руки, выдумывая себеоправдание. – Все вещи у родителей…

Она развела руки, демонстрируя свой скромный наряд, и Анька  поморщилась:

- Да и черт с ними, - ответила она, наконец. – Пусть подавятся битюги твоими трусишками. На первое время дам я тебе платьице и пару штанишек, перетопчешься. А потом сама себе прикупишь чего надо. Не ной только. Отвыкай от того, что ты неудачница! Если не отвыкнешь – так ею и проживешь всю жизнь! Кстати, - Анька вдруг неприятно, как-то холодно прищурилась, - а что этот… Игорь твой? Подает признаки жизни?

Эти слова после практически сказочной, праздничной эйфории обрушились на голову Марины как ледяной душ, еще больше селя в ее душе сомнения. Она вмиг погасла, стушевалась, спрятала глаза от внимательного взгляда Аньки. Игорь… вот истинная причина того, отчего Марина сейчас торговалась и не решалась сказать твердое «да».

- Не появлялся, - подвела итог подруга. – Марина, души Полозкову! Ты тут абсолютно не причем! Уж за поступки посторонних людей ты точно не должна отвечать. Просто… странно это как-то…

Анька замолчала, нахмурилась, и Марина почуяла, что вопрос этот задан ей не просто так.