Испания от античности к Средневековью

Хотя от Августодуна гораздо ближе было и до Рейна, и до Альп, Констант избрал испанский маршрут. И это едва ли было случайно. Императоры Константиновской династии, видимо, рассматривали Испанию как свою надежную опору^{39}, несмотря на то, что регулярных войск там было сравнительно немного^{40}. Однако уверенность Константа в Испании была обманчивой. Даже если бы он успел перебраться за Пиренеи, едва ли там он нашел бы полную поддержку. Уже признание Магненция префектом Галлии заставляло испанские власти последовать за ним. Надо иметь в виду, что в это время экономические интересы и даже просто людские взаимоотношения связывали испанскую элиту в основном с Галлией, и Испании было важнее, кого признают императором непосредственно за Пиренеями, чем кто занимает трон в Риме или Константинополе. Так что испанцы, как и провинциальные власти и войска, спокойно признали Магненция. Свидетельством этого является относительно большое количество монет Магненция и его брата Децентия, причем находят эти монеты в разных частях страны^{41}. Другое свидетельство — наличие в Испании миллиариев с именами Магненция и Децентия. Большинство их сосредоточено в северо-западной провинции Галлеции, но встречаются и в других местах^{42}. Сосредоточение основной массы миллиариев в Галлеции свидетельствует об особом внимании узурпатора к этой провинции. И это вполне понятно. Галлеция была основным золотоносным регионом Пиренейского полуострова и долгое время главным поставщиком золота для всей империи; после завоевания Дакии ее значение уменьшилось^{43}, но уход римлян из Дакии вернул Галлеции ее роль. Испания была нужна Магненцию и как поставщик золота, и как стратегический тыл. Отмечается, что монета Магненция была не только обильна, но и высококачественна^{44}. Другим мотивом внимания Магненция к Галлеции и соседней Лузитании могла быть опасность пиратских нападений на западные и северо-западные берега Пиренейского полуострова^{45}. Позже, как мы увидим, Констанцию Испанию было нужно завоевывать. Следовательно, Магненций добился своих целей на Пиренейском полуострове. Возможно, о наличии симпатий к Магненцию в Испании говорит и пассаж из Аммиана Марцеллина (XVI, 8, 9), рассказывающего, как императорский агент, перетолковав слова на пире, погубил знатное семейство этой страны. Этот пассаж, несомненно, свидетельствует о произволе таких чиновников^{46}, но основанием для столь злостного толкования обычного возгласа и его использования для произвола мог служить действительный страх Констанция перед сохранившимися сторонниками узурпатора в Испании.

Надо обратить внимание еще на два важных аспекта узурпации Магненция в связи с Испанией. Юлиан в одном месте (Or. 1,27—28) подчеркивает, что армия Магненция в огромной степени состояла из западных варваров, так что, по его мнению, войну против узурпатора даже нельзя было назвать гражданской, но именно внешней. Разумеется, это полемическое преувеличение, долженствующее унизить Магненция и восхвалить Констанция. Но полностью отбросить это заявление нельзя. В другом месте (Or. III [II], 6) среди народов, у которых Магненций, видимо готовясь к войне с Констанцием, набирал дополнительные контингента, Юлиан упоминает иберов. Это, конечно же, западные иберы, т. е. испанцы. Долю испанцев в его армии определить невозможно, но само их наличие несомненно.