Испания от античности к Средневековью

Рекополь, основанный на месте небольшого поселения, существующего с IV в., создавался как один из самых больших городов Испании того времени; он занимал площадь в 30 га, в то время как, например, столица Толедо имела всего 5 га^{585}. Хорошо укрепленный город располагался на холме, и в самой высокой части этого холма, доминируя над окружающим пространством, находился дворцовый комплекс с базиликой в византийском стиле^{586}. Последнее обстоятельство очень важно. Город создавался по византийскому образцу и в то же время как сознательное противопоставление империи. И как на византийском Востоке, в имени города присутствовало слово «полис»: Константинополю противопоставлялся Рекополь, Городу Константина — Город Реккареда. Может быть, этот город должен был стать резиденцией Реккареда^{587}. При основании более позднего города Леувигильд берет за основу уже латинское слово Victoria. Этот город был уже гораздо меньше и его цель была, вероятно, лишь чисто военная^{588}. Но в обоих случаях, основывая города, Леувигильд становился как бы наследником римских императоров, продолжая их политику урбанизации подчиненных территорий.

Леувигильд стремился укрепить государство и свою власть в нем новым законодательством. С этой целью в 578—580 гг. был произведен пересмотр кодекса Эйриха и создан новый кодекс, известный в истории права как пересмотренный (codex revisus)^{589}. И в данном случае Леувигильд мог вдохновляться примером Юстиниана, при котором был создан новый и всеобъемлющий кодекс римского права. Но главным было все же другое: необходимо было создать новый свод законов, отражающий уже новое время и новый уровень правового мышления. Исидор Севильский (Hist. 51) пишет, что Леувигильд многое исправил в законах, беспорядочно установленных Эйрихом, многое прибавил и лишнее устранил. Как и кодекс Эйриха, этот кодекс касался только вестготов[94], но его статьи были пересмотрены в направлении дальнейшей романизации германского права. Например, был введен совершенно новый раздел, касающийся различных степеней родства (Leg. Vis. IV, 1, 1—7), устанавливавший семь таких степеней: первыми признаются отец и мать, сын и дочь, шестыми — отдаленные предки и потомки, и не только самого человека, но и его брата и сестры, а последняя седьмая степень (еще более отдаленное родство) уже не является предметом законодательства. Одна из статей нового кодекса (IV, 2, 14), касающийся отношений внутри семьи в случае вдовства матери, почти дословно повторяет соответствующую статью кодекса Эйриха, но с одним очень важным изменением: если ранее в случае споров стороны могли обращаться к милленарию, графу общины или судье, то теперь упоминание милленария исчезает. Милленарий (тиуфад), командир тысячи воинов, приобретал после оседания вестготов в Аквитании и судебные функции, теперь же он их теряет, и это отражено в новых законах. Уже Тевдис в своем законе использовал термин populi nostri (наши народы) вместо старого gens (племя). В кодексе Леувигильда этот термин становится постоянным, хотя само понятие gens, обозначающее прежде всего самих вестготов, сохраняется, в основном тогда, когда они как целое противопоставляются римлянам. Но само это противопоставление уже теряет свою остроту.

В кодексе официально признается брак между готами и римлянами (Leg. Vis. III, 1, 1). Запрещение таких браков и ранее не очень-то соблюдалось, а теперь оно отменяется и законодательно, и это стало очень важным шагом по пути слияния народов. В новых законах были ликвидированы многие привилегии готов, и обе группы населения (германская и римская) оказались в равном или почти равном положении перед законами, хотя сами законы еще содержались в различных кодексах. И тех, и других Леувигильд рассматривал в первую очередь как своих подданных, хотя некоторая разница в положении внутри королевства еще сохранялась да и за все время существования Вестготского королевства полностью преодолена не будет. И по законам Леувигильда готы оставались властвующим народом, но правовая разница между ними и подчиненными испано-римлянами резко уменьшалась.