Испанка. История самой смертоносной пандемии

Например, немецкие генералы решили покорить Францию, втянув ее в кровопролитнейшую битву при Вердене, и разменять смерть на смерть в надежде на превосходство Германии в численности населения. А затем французы перешли в ожесточенное контрнаступление, веря, что их élan vital — воля к жизни — поможет им выстоять и победить.

Но побеждала пока только бойня. В конце концов один французский полк взбунтовался, отказавшись идти в самоубийственную атаку. Волнения распространились на 54 дивизии, и справиться с ними удалось только благодаря массовым арестам. За мятеж были осуждены 23 тысячи человек, 400 из них приговорены к смерти, в действительности казнены — 55.

Но ничто не говорит о жестокости этой войны более красноречиво, чем санитарный отчет по поводу запланированной борьбы с крысами в окопах — как с переносчиками болезней. Один майор по этому поводу заметил: «При решении вопроса о крысах внезапно всплыли и другие проблемы… Крысы выполняют одну весьма полезную функцию — они поедают трупы на ничейной земле. Только крысы согласны добровольно выполнять такую работу. В связи с этим было решено сохранить на передовой некоторое количество крыс, а не истреблять их полностью»[192].

Вся Европа устала от войны. Не устали только американские англофилы и франкофилы, по большей части с Восточного побережья — богатые и влиятельные. Только в Соединенных Штатах англофилы и франкофилы все еще смотрели на войну как на славное деяние. Они оказывали сильное давление на президента Вудро Вильсона, побуждая его вступить в войну.

Война началась в 1914 г. Вильсон устоял перед давлением. В 1915 г. немецкая подводная лодка потопила «Лузитанию», британский пассажирский лайнер, среди пассажиров которого были американцы, но Вильсон устоял и тогда, несмотря на яростную кампанию в прессе, и даже добился от Германии обязательства ограничить масштабы подводной войны. Вильсон отвергал и другие доводы в пользу вступления США в войну. В 1916 г. он был повторно выдвинут кандидатом в президенты — под лозунгом «Он уберег нас от войны», что было недалеко от истины. Сам Вильсон предупреждал: «Выберете моего соперника — выберете войну».

Вечером в день выборов он отправился спать в полной уверенности, что проиграет. Однако проснулся победителем, выиграв с минимальным за всю историю президентских выборов в США преимуществом.

Потом немцы пошли ва-банк. 31 января 1917 г. германское правительство объявило о начале неограниченной подводной войны ровно через 24 часа. Оно оставляло за собой право атаковать торговые суда и суда нейтральных стран. Немцы рассчитывали, что война на истощение вынудит Британию и Францию к миру до того, как США — если они все же решат объявить Германии войну — смогут оказать им помощь. Это привело американцев в ярость.

Но Вильсон и тут отказался вступать в войну.

Затем всплыла так называемая депеша Циммермана: перехваченная телеграмма неопровержимо свидетельствовала о том, что немецкий министр иностранных дел предложил Мексике — в союзе с Германией — начать войну против США с целью отвоевать часть Нью-Мексико, Техаса и Аризоны.

Критики Вильсона, захлебываясь от ярости, обвиняли его в трусости и малодушии. В своем знаменитом эссе пацифист и социалист Рэндольф Борн, который позднее умер от гриппа, с грустью констатировал: «Сочувственное отношение к войне начиналось постепенно, но неуклонно — выступлениями ее поборников, в большинстве своем влиятельных людей из деловых кругов. Но затем это сочувствие одну за другой стало захватывать и группы интеллектуалов. Не без участия [Теодора] Рузвельта ропот превратился в монотонный гул, а затем в слаженный хор — настолько мощный, что не поддерживать его сначала было просто неприлично, а затем и вообще непристойно. И понемногу в стране зазвучали напыщенные грозные тирады в адрес Германии»[193].

Через три недели после обнародования депеши и после того, как президентский кабинет единодушно высказался за военные действия, 2 апреля 1917 г. Вильсон наконец запросил согласие конгресса на вступление США в войну. Два дня спустя он объяснял своему другу: «Я считал необходимым действовать медленно и постепенно, всеми силами избегая войны, чтобы привести страну к единомыслию».

Вот так Соединенные Штаты вступили в войну — преисполнившись ощущения своей бескорыстной и самоотверженной миссии, веря в возможность покрыть себя славой и несколько дистанцируясь от развращенного Старого Света. США вступили в войну на стороне Британии, Франции, Италии и России — не как союзник, а как «присоединившаяся держава».

Тот, кто думал, будто Вильсон, который очень неохотно согласился на вступление США в войну, не станет активно ее вести, плохо знал своего президента. Он был одним из тех редких людей, у которых вера в собственную праведность доходила едва ли не до умопомешательства.