Испанка

Моряк бросился в соседнюю комнату, куда уже была перенесена маркиза.

Но она все еще была без чувств.

— Маркиза не проживет и ночи, — объяснили призванные доктора после короткого консилиума.

Они не ошиблись: в три часа утра де Шамери скончалась, не придя в сознание, не благословив дочери и Фабьена и не увидав своего сына.

Спустя два дня Альберт де Шамери и Фабьен д’Асмолль возвращались с кладбища.

— Фабьен, брат мой, — проговорил после долгого молчания моряк, — ты поможешь мне исполнить последний долг?

Фабьен вздрогнул.

— Дворянин, — продолжал Альберт, — потерявший честь, опозоривший свое имя женитьбой на распутной женщине и ради нее питающий ненависть к нашему дому… человек, убивший нашу мать, должен погибнуть.

— Быть по сему! — решительно сказал Фабьен и подал своему брату руку.

Они отправились в Флорентийскую улицу в дом господ де Шамери-Шамеруа.

Человек, явившийся в отель во время обморока маркизы, назвавший себя Альбертом де Шамери и рыдавший над трупом маркизы, — был не кто иной, как Рокамболь.

Бланш была еще грудным ребенком, когда пропал ее брат; в отеле уже не было никого из старых слуг; маркиза умерла, не придя в сознание; следовательно, владея документами, Рокамболь смело сделался маркизом Альбертом де Шамери.

Весьма понятно, что он придумал ловкую историю чудесного спасения его с потонувшего брига «Чайка», а также объяснил опоздание приезда в Париж.

Андрэ де Шамери горько раскаивалась, что вышла замуж за барона, так как Росиньоль разрушил все ее планы известием, что молодой де Шамери жив и возвратился в Париж.

Мнимый маркиз де Шамери и Фабьен д'Асмолль подали лакею свои визитные карточки и прошли в гостиную.

Барон, сидевший в комнате жены, тотчас же вышел к ним.

Он узнал Фабьена, с которым когда-то был знаком, и знал, что он жених Бланш де Шамери.

Рокамболь заговорил первый.

— Имею честь видеть господина де Шамеруа?

— К вашим услугам, — отвечал барон.

— Меня зовут маркиз Альберт де Шамери. Барон почтительно поклонился.

— Милостивый государь, — продолжал Рокамболь, — два дня тому назад я вернулся домой после восемнадцатилетнего отсутствия. Я нашел свою мать, пораженную насмерть известием негодяя, который называл себя поверенным какой-то развратной женщины, присвоившей себе наше имя…

— Милостивый государь!..

— Позвольте!.. Эта развратница и самозванка, которая вышла замуж за одного из выродков…

— Довольно!.. Я вас понимаю. Я к вашим услугам.

— Надеюсь.

— Завтра.

— Нет, сейчас.

— Извольте. Какое оружие?

— Все равно. Шпага, если хотите; через час у Кателанекого оврага.

Молодые люди удалились.

Менее чем через час они приехали на назначенное место, привезя с собою шпаги и пистолеты.

Спустя некоторое время явился и барон де Шамеруа в сопровождении молодого человека, с которым Фабьен тотчас же провел переговоры.

Дуэль началась.

Мнимый маркиз дрался с поразительным хладнокровием и искусством, но барон де Шамеруа был также недюжинный боец.

Бой был жаркий, но непродолжительный. Рокамболь получил две легкие раны, но тут он употребил знаменитый удар, от которого барон грохнулся на землю.

— Моя мать отомщена! — воскликнул Рокамболь торжественно.

Смертельно раненный барон был тотчас же перенесен в карету.

Два дня спустя в парижской газете появилось известие об этой дуэли с присоединением краткой биографии возвратившегося после восемнадцатилетнего странствования молодого маркиза де Шамери.

Итак, мнимый маркиз де Шамери, которого раны вынуждали лежать в постели несколько дней, сделался героем.

Спустя три месяца он увидел в балагане дикаря О'Пенни, в котором узнал сэра Вильямса.

Как мы уже сказали, он привез его к себе на квартиру и послал за доктором, желая вылечить, насколько это будет возможно, своего злополучного наставника!

— Вот ваш пациент, — сказал Рокамболь, указывая доктору на О'Пенни.

Доктор, видимо, был поражен безобразием О'Пенни.

— Этот несчастный, — объяснил он — был жертвою татуировок два раза: сначала его выжигали, а затем, спустя некоторое время, его татуировали; но, быть может, он был жертвою какого-нибудь бесчеловечного мщения, а затем его бросили куда-нибудь на берег Австралии, где им завладели дикари.

Эта прозорливость специалиста по болезням, зарожденным под тропиками, встревожила немного Рокамболя.

И он рассказал доктору целый импровизированный роман из жизни Вальтера Брайта (так назвал он сэра Вильямса).

— Однако приступим к консультации, — сказал он по окончании своего рассказа.

— Извините, — сказал доктор, — еще один вопрос: где вы нашли этого человека.

— В балагане паяцев, совершенно случайно.

— Но он почти неузнаваем.