Испанская дочь

Над головой с резкими криками пронеслась стая чаек. Я прошла мимо ряда каноэ, пришвартованных вдоль пирса, миновала группку женщин, что прикрывались зонтиками от нещадно палящего солнца. Позади них стоял мужчина в темном костюме, сильно выделяющемся среди белых пиджаков и шляп, точно черное семечко в миске риса. В руках у него была табличка с моим именем, выведенным витиеватыми черными буквами:

«Мария Пурификасьон де Лафон-и-Толедо»

«Лафон» – от француза-отца, «Толедо» – от матери-испанки.

Я остановилась перед мужчиной с табличкой.

– Чем могу быть полезен, сеньор? – спросил он.

«Сеньор». Еще один знак удачи. Адвокат оказался заметно ниже меня – впрочем, я всегда была чересчур высокой для женщины. Его широкий череп сразу напомнил мне изображения доисторических людей в одной из книг Кристобаля по археологии. У незнакомца были густые брови первобытного человека, почти что сросшиеся над переносицей.

Я кашлянула, рассчитывая тем самым сделать голос погрубее.

– Я – Кристобаль де Бальбоа, муж Марии Пурификасьон. – Когда я говорила медленнее, мне удавалось держаться на самом нижнем голосовом регистре.

– Томас Аквилино, к вашим услугам, – учтиво кивнул он в ответ.

Я не ошиблась. Это был тот самый адвокат, что прислал мне письмо, сообщавшее о смерти моего отца. Аквилино с ожиданием вгляделся куда-то мне за спину.

– А где же ваша супруга? Мне показалось, она хотела приехать лично.

В груди у меня кольнуло резкой болью, и тесный корсет на сей раз совсем был ни при чем. Эта боль возникала всякий раз, стоило мне вспомнить, что случилось на корабле с Кристобалем. Я всмотрелась в лицо Аквилино, заметив и морщинки у него на лбу, и упрямые уголки сухих губ, и блеск в его глазах. Насколько ему можно доверять?

Я сделала глубокий шумный вдох.

– К сожалению, моя жена скоропостижно скончалась на борту «Анд».

Аквилино как будто искренне потрясло услышанное.

– ?Dios mio santisimo![5] Что ж такое случилось?

Я немного поколебалась с ответом.

– Подхватила «испанку».

– И что, на корабле не ввели карантин?

– Нет. – Я поставила на землю тяжелый чемодан. – Заболели всего пара-тройка пассажиров. Так что в этом не было необходимости.

Он молча уставился на меня. Понял ли он, что я вру? Я никогда не была человеком лживым и теперь ужасно себя чувствовала оттого, что вынуждена была пойти на обман.

– Какое несчастье, – вымолвил он наконец. – У нас тут ничего об этом не слышали. Примите мои соболезнования, сеньор.

Я кивнула.

– Вы не поможете мне с чемоданом? – сказала я скорее повелительным тоном, а не прося об услуге. Мужчины не просят – мужчины отдают распоряжения.

Аквилино ухватил ручку с другого конца чемодана, и вместе мы понесли его на другую сторону улицы. Чемодан был тяжеленным, как дохлый мул, но я не могла допустить, чтобы адвокат заметил, насколько «дон Кристобаль» слаб. К тому времени, как мы дошли до автомобиля, я уже тяжело дышала, а лицо и подмышки были мокрыми от пота. Неудивительно, что мужчины все время потеют!

Наконец Аквилино опустил свой конец чемодана возле блестящего черного «Форда Model T». У себя в городе я мало знала людей, которые имели машину, а уж тем более – иностранной марки. Я даже представить не могла, чтобы в таком месте, которое Кристобаль обычно называл «землями дикарей», мог оказаться столь современный транспорт. Этот Аквилино, надо думать, неплохо зарабатывал адвокатскими услугами, или же он был из тех ушлых господ, что умеют находить дополнительные способы сколачивать себе состояние: некоторые особые одолжения там-сям или возможность приложиться к чужому наследству – как своего рода мзда, если угодно. Или, быть может, он просто сам происходил из зажиточной семьи.

Мне всего пару раз в жизни довелось кататься на автомобиле. В родной моей Севилье я повсюду ходила пешком. Однако когда я ездила в Мадрид выяснить насчет просроченного патента на изобретение моей бабушки – ее потрясающую, уникальную обжарочную машину для какао-бобов, – я ездила в таком же точно авто. Разве что у Аквилино сиденья были мягче. Или, возможно, во мне сейчас сказывалась накопившаяся усталость.

Нажав на рычажок возле руля, Аквилино решительно сообщил мне, что если у меня нет иных договоренностей, то эту ночь я проведу в его доме. А утром мы немедленно отправимся в Винсес, дабы «ознакомиться с завещанием дона Арманда». Произнося эти слова, адвокат отчего-то избегал глядеть мне в глаза.

Я тут же вспомнила его слова из письма (я столько раз их перечитывала, что запомнила наизусть): «Как одному из наследников по завещанию, Вам надлежит приехать в Эквадор и принять во владение Вашу долю отцовской собственности или же назначить полномочного представителя, способного продать или передать в дар имущество от Вашего имени».

Как одному из наследников.