Испанская гитара

Уголки губ раздвинулись, блеснула полоска крупных ровных зубов, от носа словно чернильные полоски пролились – мимические морщины, бывающие у всякого, кто не дурак посмеяться, – и Маша подумала, что ничего об этом человеке не знает. Ничегошеньки. Откуда бы, конечно.

– Значит, так, давайте сначала, Мария Журавлева, – сказал Павел, снял очки и тут же прищурился: солнце било ему прямо в глаза дивным платиновым светом. – Вчера вечером вы что-то выпытывали у мальчика за стойкой в Чинчоне, а сегодня вам требуется охрана. Мне кажется, или эти события действительно взаимосвязаны?

Маша сглотнула и стала смотреть в сторону.

Рассказать ему или нет? Она и так полночи думала об этом, а потом все утро решалась к нему подойти. Она не знала, как его попросить, но понимала: без помощи ей страшно. Без помощи она ничего не поймет, ничего не сможет, и еще она банально боялась. Она не знала, чего следует ожидать, Маше казалось, будто кто-то постоянно смотрит ей в затылок. Маша даже оглянулась – нет, никого, только жирный павлин на живой изгороди. Павлин, конечно, смотрел, но вряд ли прятал под хвостом пулемет.

– Слушайте, если вы будете молчать, мы ни до чего не договоримся, – сказал Павел.

Маша вновь на него посмотрела. Он уже притерпелся к солнцу и теперь глядел на нее испытующе, почти не щурясь и, кажется, не моргая.

– Я… вы извините, я, наверное…

– Вы хотели ко мне подойти. Вы подошли и попросили. Это ведь не шутка, так? Или журналистский розыгрыш, и кто-то из наших коллег сейчас сидит в кустах с камерой?

Интонации гопника полностью исчезли из его речи, и фразы звучали округло и правильно, как у человека с хорошим образованием. Маша тяжело вздохнула.

– Я боюсь, что вы сочтете меня дурой.

– А вам важно мое мнение? Или важно, умею ли я стрелять?

– Стрелять – это хорошо. – Он не послал ее на все четыре стороны, и Маша приободрилась. – Но мнение… тоже важно.

– Почему?

Он задавал уточняющие вопросы легко и резко, словно бил из снайперской винтовки.

– Потому что мне придется вам все рассказать, – объяснила Маша, перестав сомневаться. – А вы умеете хранить тайны?

– Вот блин, – сказал Павел Санников, взял Машу за руку и повел куда-то. Она по инерции сделала несколько шагов, но оказалось, что Павел тащил ее не в кусты – надругаться над девичьей честью, – а к следующей скамейке, стоявшей в тени.

Маша села, Павел тоже, на некотором расстоянии от нее. Очки он не надел и теперь постукивал ими по коленке, обтянутой джинсой.

– Давайте не будем плясать вокруг да около, – предложил Санников. – Я в танцах не силен. Что вам от меня нужно?

– Дело не во мне, а в моей сестре, – уныло объяснила Маша. – Это долгая история, и я боюсь, что не успею рассказать ее сейчас. Наши коллеги вот-вот вернутся. – Оба, не сговариваясь, посмотрели на вход во дворец. – Если вкратце, она, похоже, попала в неприятности в Испании, и я хочу узнать, что случилось. Но опасаюсь, что это… крупные неприятности.

– Наркотики, оружие, торговля невольниками? – осведомился Павел.

– Я понятия не имею. Но Лиза пропала. Я хочу выяснить, в чем дело.

– И боитесь, что наркодельцы вас пристрелят?

Конечно, он ей не поверил, сразу видно. Наверное, думает, что это розыгрыш.

– Я над вами не подшучиваю, если вы об этом, – сказала Маша.

Она была очень храброй в Москве, когда от нее требовалась храбрость. Она была храброй для мамы, для друзей, для себя самой. Говорила: я сумею, я найду, я так этого не оставлю! И вот она здесь и совершенно не понимает, с чего начать и куда это все приведет. И еще этот над ней смеется. Конечно, она смешная.

– Значит, у вашей сестры неприятности где-то тут, в Испании, и вы думаете, что вам понадобится телохранитель, – резюмировал Павел. – Звучит абсурдно. Настолько, что, наверное, это правда.

– Это правда, – кивнула Маша.

– А что же вы телохранителя с собой из Москвы не позвали?

– Я не думаю, что это было… целесообразно.

– Проще говоря, вы только тут сообразили.

– Ну да. – Она все сильнее ощущала себя полной идиоткой.

Вдалеке послышались голоса, и, обернувшись, Маша увидела, как журналисты выходят из дворца. Регина огляделась, заметила двоих отставших и помахала им рукой.

– Извините, что побеспокоила вас…

– Вы меня не побеспокоили, – перебил ее Павел. – Вы меня озадачили. Один вопрос, прежде чем мы с вами продолжим. Почему я? Почему не этот Вяземский? Мне показалось, вы знакомы.

Маша снова посмотрела на группу журналистов. Володя Вяземский отошел в сторону и фотографировал павлина, надувшегося от важности.

– Ну, вы такой… здоровенный и внушительный. И еще охранник. К тому же, – добавила она решительно, так как Санников продолжал смотреть на нее испытующе, – Володя – редкостное терпло. Через полчаса о моей просьбе знала бы вся группа.

– А я, значит, не трепло?

– Не-а. – Маша улыбнулась. – Вы неохотно идете на контакт и, кажется, хотите, чтобы вас все оставили в покое. Ну, я больше не буду…

– Я же не отказался, – негромко заметил Санников.

Маша замерла.

– Вы согласны?