Испанская хроника Григория Грандэ

В середине 1936 года в ночных разговорах в доме Озолиных все чаще вспоминалась Испания. Впрочем, о начавшихся в этой стране событиях говорили тогда все. Женя полагала, что все это меньше всего касается Левы и Гриши, но оба уже втихомолку подготавливали свой отъезд. Они не могли остаться в стороне от начавшейся борьбы. На полях Испании советские люди впервые скрестили оружие с фашизмом, и среди первых добровольцев были два боевых друга — Сыроежкин и Озолин, сменившие оружие ЧК на солдатскую винтовку.

Когда позади остались все формальности, Лева привел Григория, чтобы при нем объявить Жене о своем отъезде в Испанию. К их удивлению, она очень спокойно приняла это известие, заявив: «Нужно было сразу оформить и меня, я все равно тоже там буду!»

Месяц в Москве перед отъездом в Испанию они были неразлучны. Каждый день газеты приносили с Пиренейского полуострова все более тревожные вести. Но Гриша и Лева не говорили об опасности, о риске, об всем том, что могло ждать их в далекой стране.

И вот настал вечер расставания.

Белорусский вокзал. Почти пустынный перрон. Женя крепилась, не плакала, старалась улыбаться. Обнял обоих. Она еще не знала, удастся ли ей самой поехать в Испанию.

А через месяц Женя последовала за ними, и трое были вновь вместе. Маленькая ленинградка мужественно помогала мужу в его нелегкой работе, никогда не жаловалась и стойко переносила тяготы войны.

Она получила боевой орден Красной Звезды и медаль за участие в национально-революционной войне испанского народа.

Порой мучительно острые приступы ностальгии возвращали нас к пережитому на далекой Родине. Наше прошлое казалось нам еще прекраснее, еще дороже, мы мыслями погружались в него, на время забывая Испанию. Свои воспоминания мы перемежали комсомольскими песнями, связанными с нашей молодостью, с нашим комсомольским прошлым, с огневыми годами гражданской войны.

И вот сейчас, погрузившись в воспоминания, которым посвящены страницы этой книги, я видимо, слишком далеко ушел от начала рассказа о встрече с «Кондором» и с запозданием возвращаюсь к нему.

Шел третий день прибывания в Заорехасе, на границе мрачного Альбаррасина. Белесый зимний рассвет наступал медленно. За подслеповатым окошком старого деревенского дома все было бело. В трубе камина завывал ветер. Временами его порывы вгоняли в комнату дым, и тогда остро пахло угаром.

Григорий закончил свой немногословный рассказ о Якутии. Он вытянул затекшие ноги, сделал руками несколько широких движений и поднялся, чтобы подбросить в затухающий очаг поленьев. Старое сухое дерево вспыхнуло сразу и горело, потрескивая, давая совсем мало дыма. Было восемь часов утра. Пора вернуться группе, но ее не было. И опять медленно потянулись дневные часы в закопченной хижине. А снаружи продолжал неистовствовать ветер, он косо нес снег, и это было похоже на пургу.

Наконец вернулась группа Табы.

В ночь с 1 на 2 января 1938 года Таба благополучно привел ее в Заорехас. Они принесли важные сведения о движении частей противника к Теруэлю, который республиканские войска с трудом продолжали удерживать.

С «Кондором» у нас были особые счеты. Гитлер, как и Муссолини, прислал в помощь мятежникам тысячи танкистов, артиллеристов, военных советников и летчиков. Наши советские летчики-добровольцы сражались с асами Гитлера. Это была неравная борьба — немцев было несоизмеримо больше, но наши превосходили их отвагой и героизмом. Одной из задач, поставленных Григорием перед группой Табы, была диверсия против немецкого аэродрома в Каламоче. Задача не из легких: путь был далеким, трудным, и к тому же стояли необычные для Испании морозы.

Под Новый Год группа Табы минировала мост на дороге у аэродрома Каламоча. Большой грузовик-бензовоз подорвался на нашей мине и ярко пылал на узкой горной дороге. Почти следом за ним шли несколько легковых машин с немецкими летчиками. Водитель первого автомобиля, выскочившего из-за поворота у пылавшего бензовоза, мог лишь отвернуть в сторону и свалить машину под откос, за ней последовали другие. Было самое подходящее время захватить нескольких оставшихся в живых немцев, но на месте аварии тотчас же появился большой автобус с испанскими жандармами.

Мог ли я, слушая рассказ Табы, думать в то время, что спустя тридцать лет мне доведется прочесть об этом в книге известного гитлеровского аса Адольфа Галлапа, командовавшего в Испании одной из эскадрилий легиона «Кондор», пострадавшего в ту новогоднюю ночь.

В своей книге «Первые и последние», изданной в ФРГ в 1953 году, Галлан писал:

«…Коньяк лился рекой, особенно за ужином при встрече Нового года, который мы закончили „галлюционирующим“ пробегом на автомобилях по самым страшным горным дорогам. Естественно, при этом были происшествия… Мой уже латанный череп получил серьезную рану. Хирург с грехом пополам заштопал его».

Пьяный тогда до беспамятства Галлан, возможно, так и не узнает, кому он обязан еще одной раной на черепе, полученной в ту морозную новогоднюю ночь.