Испанская новелла Золотого века

— Никогда не должно просить монарха совершать поступки несправедливые или же идущие вразрез с его честью и добрым именем; оказывая милость, может король прислушаться к совету, однако же, верша правосудие, особливо в случае, когда оскорбленная сторона столь громко вопиет о возмездии, и кровопролитие к тому же совершено в стенах моего дворца, я не могу пренебречь законом, который мои предшественники установили. А что вы нашли меня в подлом звании, теперь же я управляю этим королевством, будучи супругом несравненной, прекрасной Кассандры, — этого я и не отрицаю; только пусть не удивляет вас великое счастье, ниспосланное мне судьбою: видели мы немало примеров тому, как из униженного состояния, от скромного ремесла возносились люди и к большим высотам; благородные помыслы, какие питал я в низком своем положении, были порукой того, чем я сегодня обладаю — ведь когда я пас овец и следил за ними, разве не был я тем же, что сейчас, — только тогда они были моими вассалами, теперь же — вы? Не будь положение столь затруднительным, смог бы я отблагодарить дона Гильена за его усердие, но, хоть я и полагаю, что в действиях своих руководствовался он стремлением к благу государства и имел в виду его дальнейшее процветание, все же, когда при достижении даже и благой цели к усердию понуждают алчность и гордыня, меньшего одобрения это усердие заслуживает, чем заслужило бы без подобной подоплеки, ибо одно лишь намерение, а не своекорыстные причины, на него подвигнувшие, достойно благодарности и похвалы; и если кажусь я теперь неблагодарным, понуждает меня к тому правосудие, которое я призван блюсти, коль скоро потерпевшая сторона того требует; возведенный уже в королевское достоинство, даже творцу моих дней, будь он моим подданным, не смог бы я простить, не выказав себя тем самым дурным и неправедным судией. А есть ли свидетели низменного моего происхождения, нет ли их — этому придаю я мало значения: вряд ли в королевстве поверят новой небылице — а таковой все и сочтут ваши россказни, — и поскольку сии докучные речи идут вразрез с уже принятым мною решением, я вам приказываю при мне более об этом не упоминать и не входить в мои покои вплоть до особого распоряжения.

И, не дожидаясь ответа, поворотился спиною к двоим друзьям, которые, вне себя от ярости и гнева, поклялись, что, ежели дон Гильен расстанется с жизнью, они найдут способ поквитаться с тем, кого считали самозванцем, пусть даже и ценой жизней собственных.

Король наказал начальнику стражи, чтобы он, если этой ночью дон Уго и Гарсеран станут испрашивать разрешения навестить дона Гильена в темнице, позволил бы им это, но не сразу, а как бы поддавшись на уговоры, дабы не подумали они, что это — приказ короля, а пребывали в уверенности, что офицер им оказал любезность; кроме того, повелел он, чтобы суд немедля вынес смертный приговор и чтобы об этом тут же объявили узнику; решение своей участи тот выслушал с великим мужеством, сетуя только на свой злосчастный жребий, чем поразил всех, кто при этом присутствовал.

И вот на главной площади Палермо спешно стали воздвигать эшафот для ожидаемой казни, а друзья осужденного тем временем прилагали все усилия, чтобы увидеться с ним и утешить его в несчастий; обратились они, как и предполагал король, к начальнику стражи, который, для виду поломавшись, отвел их в темницу, наказав хранить это в строжайшей тайне, ибо если король узнает о таковом его нерадении, не сносить ему головы.

И вот дон Уго и Гарсеран вошли в башню, где обнаружили своего друга в отчаянии, какое легко можно себе вообразить: ведь в скором времени предстояло ему принять позорную казнь; друзья над злополучной его долей пролили немало слез, затем полностью посвятили его во все, что у них вышло с королем, не утаив суровости его речей и решимости свершить правосудие, дабы угодить тем самым королеве, родне убитого маркиза и всему двору, где их, каталонцев, не сильно жаловали. Все это привело узника в несказанную ярость, и решился он наконец известить королевство о том, кто им правит, каково его истинное происхождение и в каком звании был он обнаружен; для этого необходимо, сказал он друзьям, доставить из деревни, где нашли они нынешнего короля, селянина, которым тот был нанят пасти овец, и других крестьян и пастухов, вместе с ним исполнявших мужицкую эту работу. Друзья так и сделали, немедля послав за свидетелями, а узник тем временем составил на имя королевы прошение, в котором изложил, что, раз уж приговорили его к позорной казни, не соблаговолит ли ее величество до того, как будет приговор приведен в исполнение, выслушать осужденного в присутствии всей придворной знати, ибо хочет он облегчить перед кончиною свою совесть и сообщить нечто крайне важное для королевства, отказываясь при этом от права на помилование, что даруется смертникам, удостоенным королевского взора: пусть не распространится на него эта милость, и пусть исполнится назначенный жребий.