Испанская прелюдия

Не знаю, преподавали ли тебе эту специфическую дисциплину, но на клиента при допросе оказывается психологическое и физиологическое воздействие. Именно вот так, в названной последовательности.

Поясняю. Физическое воздействие является лишь частью физиологического. Оно не включает в себя, допустим, применение химических или медицинских препаратов.

Хороший специалист всегда начинает допрос доверительно, панибратски. Дескать, я такой простецкий парень, давай поговорим открыто, откровенно. Если клиент не подготовлен, просто глуп и доверчив, то он начинает по кусочкам, сам того не осознавая, выдавать нужную информацию. За эти мелкие фактики надо цепляться, расширять информационное поле, ловить клиента на противоречиях, загонять его в угол. Мол, ты же умный человек, а пытаешься опровергать очевидное.

При этом надо упомянуть о возможных неприятных последствиях, если он откажется сотрудничать. Не о конкретных, а так, в общем. Пускай сам себе их придумает и мучается.

Но это для простых и более-менее адекватных людей. На упертых фанатиков такая методика не действует. Их можно принудить только физически, пыткой.

Если этот человек тебе нужен для последующего использования, то надо начинать с легких пыток, бить по болезненным местам, прижигать сигаретой, ну и что-то подобное. Пока не сломается. Если не нужен, то сразу работать с места в карьер с последующей ликвидацией. Допустим, по кускам резать половой орган перед зеркалом или грудь, если это женщина. Чтобы смотрел, не смог отвернуться или закрыть глаза. Но в моей практике до такого дошло лишь один раз. Обычно люди ломаются раньше, как только к ним прикоснется скальпель.

С профессионалами вроде Штюрмера все упрощается. Они прекрасно осведомлены о процедуре допроса, готовы сотрудничать сразу, выторговывают себе максимальную выгоду, начинают по порциям выдавать информацию. Когда эта доза дойдет до нужного размера, из них делают двойных агентов. Они попадают под колпак и будут работать на тебя, пока не изменится политическая ситуация.

Это вкратце. На изложение деталей и нюансов уйдет слишком много времени, а у нас его нет. Политическую сторону я не затрагиваю, а на этой виолончели можно ох как неплохо играть!»

Старший лейтенант Донцов в силу своей специализации применял лишь экстренное потрошение для выдаивания текущей информации. Он догадывался о существовании иных методов допроса, а теперь Мигель аккуратно разложил всю эту процедуру по полочкам.

«Что меня ждет? На куски начнут резать или двойным агентом сделать попробуют? Пакость какая! А если наши засекут, то обойдутся без всяких церемоний, скажут, что я Родину продал, и всадят пулю в затылок».

Донцов катал подобные мысли в голове, как бильярдные шары, параллельно планировал побег, проигрывал до мелочей предполагаемые действия, чтобы потом тело работало само, без раздумий, рефлекторно.

«Правый конвоир располагается метрах в трех от меня. Это далековато. Нужно его подманить».

– Эй! – Алексей застонал, имитируя прерывистое дыхание. – Пить. Иначе умру. У меня диабет.

Конвойный застыл в растерянности, не знал, что делать. Если арестант умрет, то ему не сносить головы.

Донцов тем временем усилил психологическое давление, начал натруженно перхать и пускать слюни. При этом скованные руки он поднес к губам, как бы приглушая кашель, а на самом деле приготовил кулаки для прямого удара.

Конвоир наконец-то принял решение, достал флягу, наклонился над пленником и поднес ее к его рту.

– Руки убери, мешают, – сказал он.

Алексей прямым ударом врезал конвоиру в лоб. Тот откинулся назад и зашелся мелкой дрожью.

А Донцов уже устремился вперед. Второй конвоир не успел осознать происходящее, получил сцепленными руками по макушке и ткнулся носом в настил грузовика.

Алексей метнулся к первому конвойному, подтащил его к заднему борту, приподнял и выбросился вместе с ним из машины, находясь сверху. Так он и приземлился. Удар оказался мягким.

«Вроде бы цел, коленом ударился, но терпимо. Интересно, из кабины заметили? А, плевать!» – подумал Донцов, оттянул бездыханного конвоира в кювет и быстро обшарил его.

«Жив ли? Ключи от наручников были у него. Ага, вот они. Нож, карабин, фляга, папиросы. Свидетеля оставлять нельзя. Надо добить».

Он резанул ножом по сонной артерии конвойного и, слегка прихрамывая, устремился в ближайший лесок, находящийся в сотне метров от дороги.

«Машина не остановилась, значит, меня не заметили.

Требуется определиться на местности. «Из кузова грузовика много не разглядишь. По времени выходит, что мы проехали километров двадцать. А вот откуда стартовали?

Я очнулся, когда меня тащили по лесу в районе Пособланко. Но мне тут же вкололи какую-то дрянь. Я вновь отключился и дальнейший путь отследить не мог.

В любом случае нужно двигаться на северо-восток, уйти как можно дальше от трассы. Франкисты обнаружат, что я сбежал, и начнут искать ветра в поле».

Алексей ехидно усмехнулся, сориентировался по солнцу и зарысил в выбранном направлении. Ему хотелось пить. Он откупорил флягу и сделал пару глотков.