Испанские и португальские поэты - жертвы инквизиции

«Мы должны отпустить и отпускаем такого-то и отдаем его в руки светского правосудия, такому-то, коррехидору [25]сего города, или тому, кто исполняет его обязанности при названном трибунале, коих мы сердечно просим и молим милосердно обращаться с обвиняемым».

Эта формула определенно означала: смерть. Отпущенные таким образом приговаривались к сожжению.

Смерть всегда страшна. По мне,
Лучше, если боль мгновенна.
Но из казней несравненна
Смерть на медленном огне:
Злейший путь в своей длине,
Всех путей однообразней,
С позднею развязкой казней,
Смерть во множестве скорбей,
Чем замедленней, тем злей,
Чем длинней, тем безобразней!—

восклицает действующее лицо одной португальской комедии [26].

Но были и другие виды смерти. Кроме костра, существовалаи гаррота [27]: прикрепленный к столбу железный ошейник с винтом, служившим для сжимания. Труп удушенного бросали в огонь, сжигался уже не живой, а мертвец. По сравнению с казнью через сожжение, эта казнь была своего рода милостью, которую оказывали раскаявшимся, вернувшимся,принятым опять в лоно «пресвятой матери церкви».

Если обвиняемый бежал и если этот беглый преступник был заочно осужден, он появлялся в аутодафе в изображении(en effigie). Эти изображения объявлялись примиреннымиили отпущенными.В этом последнем случае их бросали в огонь.

Инквизиция искала виновных даже среди мертвых. Если после смерти кто-нибудь подозревался в том, что умер не так, как подобает доброму католику, что живет в загробной жизни, как еретик, его труп или скелет выкапывался из могилы. Мертвец появлялся в аутодафе в изображении. [28]В гробу, ларце или ящике это изображение несло кости мертвеца. В толпе приговоренных шли присутствующие беглецы и живые мертвецы. Это двигались изображения: чучела, куклы, манекены, статуи. Кости и статуи швырялись в огонь и превращались в пепел.

VIII

Как известно, приговоренные представали в аутодафе [29], одетые в санбенито [30](желтые казакины), с коросами(колпаками) на голове. В зависимости от преступлений и приговоров, санбенитоотличались разными изображениями и знаками, андреевскими и полуандреевскими крестами, чертями и бесами, драконами и огненными языками. Коросы (corozas), пирамидальные шапки из белой и цветной бумаги, также были украшены разными изображениями.

Некоторые приговоренные шли на казнь с веревкой на шее, другие — с кляпом во рту [31]. Глашатай возвещал народу их приближение.

В своих «Трагических поэмах» французский поэт-гугенот [32]Агриппа д’Обинье [33]дает точное описание аутодафе:

Великолепные предстали эшафоты.
Готовили трофей в убранстве позолоты.
В порядке выступал шеренгою тройной
Под санбенитами приговоренных строй.
.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .
В порядке медленном почетных караулов
Вояки ехали, сверкая сбруей мулов,
Солдат старейший нес за взводом трубачей
Изображения на стяге палачей:
Лик Изабеллы [34], лик владыки Фердинанда
И Сикста [35]славила палаческая банда.
Пред сей хоругвию с богатством позолот
Колени преклонял трепещущий народ.

Инквизиция хотела сделать приговоренного посмешищем толпы и пугалом для верующих. Однако среди «еретиков» находились люди, которые не только не считали эту трагишутовскую одежду оскорблением, но еще имели силу смеяться над ней и носить ее как лестный знак отличия.

IX

В числе терминов инквизиционной юрисдикции десятки относятся к еретикам. По разным степеням, еретики объявлялись: затронутыми, отрицающими, отступившими, упорствующими, уличенными, нераскаявшимисяи отпавшими.Родственники осужденных объявлялись несостоятельнымии неправоспособными.

Священный трибунал заставлял детей выдавать родителей. К тому же в редких случаях ребенок не следовал за родителями в тюрьму. Целые семьи появлялись в аутодафе.