Испанские нищие

Мири не знала, польстили ей или оскорбили. Ричард Келлер предал Убежище. Ей обычно говорили, что она похожа на бабушку, "энергичную женщину". Но в глазах отца таилась нежность. Мири смотрела на его сутулую спину.

На следующий день Табите Селенски сделали укол, и она умерла. Ходили упорные слухи о самоубийстве, но Мири не верила. Иначе Совет проголосовал бы по—другому. Табита, по словам бабушки, была почти растением.

Часть четвертая. Нищие. 2091 год.

Ни один человек не хорош настолько, чтобы управлять другим без его согласия.

Авраам Линкольн. Пеория, 16 октября 1854 г.

Глава 22.

Перед 125—м конгрессом Соединенных Штатов стояли проблемы годового торгового дефицита, который за последние десять лет увеличился на шестьсот процентов, федеральный долг вырос более чем в три раза, бюджетный долг возрос на двадцать шесть процентов. Почти целое столетие патенты на И—энергию, по завещанию самого Кенцо Иагаи, продавались наследниками исключительно американским фирмам. Благодаря И—технологии Соединенные Штаты вышли из опасного мирового экономического кризиса на рубеже двух столетий и из еще более опасной внутренней депрессии. Американцы повсеместно внедряли И—энергию. Орбитальные комплексы; самолеты; оружие заполонило "черные" рынки всех крупных стран мира. Колонии на Марсе и Венере выжили благодаря И—генераторам. Тысячи приспособлений на Земле очищали воздух, перерабатывали отходы, отапливали города, снабжали энергией заводы, выращивали генетически эффективную пищу, поставляли все, что полагалось на Пособие, и обеспечивали непрерывным потоком дорогостоящей информации корпорации, которые с каждым годом становились все богаче, недальновиднее и одержимее.

В 2080 году срок действия патентов истек.

Международный комитет по торговле открыл доступ к И—энергии всем. Государства, подбиравшие крохи со стола процветающей Америки, были наготове. Они выжидали уже много лет: фабрики построены, инженеры обучены в крупных университетах ишаков в Америке, планы разработаны. Десять лет спустя Соединенные Штаты потеряли шестьдесят процентов мирового рынка И—энергии.

Жители не волновались. Для этого они выбирали конгрессменов и перекладывали заботы на них. Избиратели, которые еще к чему—то прислушивались, были спокойны. Количество скутерных гонок, выдаваемых на Пособие средств, развлекательных передач и оплаченных политиками массовых сборищ, на которых бывало вдоволь еды и пива, строящихся жилых районов, продолжало расти. А в тех областях, где оно не росло, политиков не переизбирали. Американцы всегда считали, что голоса избирателей, в конце концов, надо зарабатывать.

Внутренний дефицит достиг угрожающих размеров.

Конгресс повысил налоги с корпораций. Сначала в 2087 году, потом в 2090—м. Фирмы ишаков, которые послали в конгресс своих родственников, запротестовали. К 2091 году проблему уже нельзя было игнорировать. Дебаты в палате представителей продолжались шесть дней и шесть ночей, возродив процедуру обструкции, и транслировались в программах "новостей". Ими мало кто интересовался. Одной из этих немногих была Лейша Кэмден, другим – Уилл Сандалерос.

К концу шестого дня конгресс принял большой свод законов о налогообложении. Основному удару подверглись синдикаты. С корпоративных объединений взимался налог в девяносто два процента при строгих ограничениях на возмещение расходов в форме участия в управлении Америкой. Для корпораций рангом пониже налог составлял семьдесят восемь процентов и после этого резко уменьшался.

Из синдикатов, облагаемых семидесятивосьмипроцентным налогом, больше половины базировались на орбитальном комплексе Убежища. Только одна корпорация подпадала под девяностодвухпроцентное налогообложение – само Убежище.

Конгресс принял законы в октябре. Лейша, смотревшая передачу в Нью—Мексико, невольно взглянула в окно. На голубом небе не было ни единого облачка.

Уилл Сандалерос представил полный отчет Дженнифер Шарафи, только что вернувшейся с орбитального комплекса Кагура, где завершались основные переделки. Дженнифер спокойно слушала, складки ее белого аббая грациозно лежали вокруг ступней, черные глаза блестели.

– Вот так, Дженни, – сказал Уилл. – Начиная с первого января.

Дженнифер кивнула и посмотрела на голопортрет Тони Индивино, висевший на стене купола. Спустя секунду она снова взглянула на Уилла, но он уже с головой ушел в распечатки предполагаемых сумм выплаты налогов с Убежища.

Мири преследовала смерть Табиты. Размышляла ли она о своих исследованиях, шутила с Тони, мыла голову – незнакомая Табита Селенски вплеталась, запутывалась, увязала в ее цепочках.

Мири сидела в пустой Игровой и думала о Табите. Мири стала слишком взрослой, чтобы посещать Игровую, но ей все же нравилось приходить туда, когда никого не было, и медленно плавать от одного поручня к другому: в отсутствии посторонних наблюдателей ее неуклюжесть исчезала.