Испанский гамбит

– Майор Холли-Браунинг, не сомневаюсь, все, что вы говорите, для вас чертовски важно, но я не вполне…

– Он как раз переходит к главному, заместитель суперинтендента полиции, – проворковал Вейн.

– Да, Флорри, уже заканчиваю. Во всяком случае, этот Левицкий, как сообщает наш источник, несомненно, вошел в контакт с группой неглупых молодых людей, называвших себя – вы, возможно, слышали это название: был такой тайный клуб, модный среди левого толка преподавателей… – называвших себя «Апостолы».

«Вот оно как».

Флорри откинулся на спинку стула. С шумом втянул в себя воздух и почувствовал, как на лбу выступают капельки пота.

– Любопытно, а, Вейн? Стоит произнести волшебное слово, и наш нетерпеливый и довольно непонятливый юный поэт на глазах бледнеет, потеет и краски бегут с его лица.

– Почему вы удивлены? – спросил Флорри. – Не каждый же день человеку предлагают доносить на лучшего друга.

– Он дрогнул, сэр, – ответил на это Вейн. – Вы сказали, что он дрогнет, и он дрогнул. Но, мистер Флорри, вам не кажется, что в данном случае более адекватен термин «бывшего лучшего друга»?

Флорри поднялся на ноги.

– Мне кажется, что вы делаете печальную и глупую ошибку. Ваши действия предосудительны. На Востоке мы не позволяли себе такого отношения даже к туземцам. А вы проявляете его к достойному уважения англичанину с безупречной репутацией.

Майор спокойно продолжал смотреть на него.

– Еще чаю? – заторопился Вейн. – Или кекс? Он очень свежий, и я даже ощущаю запах корицы.

– Не хочу я ни ваших несчастных кексов, ни корицы. Благодарю вас, но я ухожу.

– Флорри, будьте добры, присядьте.

– Джулиан Рейнс – талантливый поэт и блестящий ученый. Он с двумя наградами закончил Тринити-колледж в Кембридже. Его поэма «Ахилл, глупец» – один из ключевых текстов в современном модернистском течении. Его…

– Да, я читал ее. «В конечном счете все одно и то же. В конечном счете жизнь – лишь игра». Могу я спросить, вы разделяете подобные чувства, Флорри?

– И он не стал бы шпионить на каких-то вшивых большевиков в шинелях размеров на двенадцать больше, чем нужно. Боже милостивый, да он бы даже чай не стал с ними пить!

– Он и с вами обращался так, будто вы были ничтожной фигуркой в игре, не так ли, Флорри? Когда вы перестали его интересовать, он просто вычеркнул вас из списка живых. Мы в курсе дел, Флорри. После разрыва с ним вы не так уж преуспели. Удрали в Бирму и стали полицейским. Не выдержали испытания жизнью без поддержки великого Джулиана. Что ж, небольшая школьная драчка. С кем ни случается, Флорри. Только для вас это обернулось кровавыми ранами.

– Он неспособен на предательство, – упрямо стоял на своем Флорри. – Да, Джулиан может быть жесток. Да, он любит обижать людей. Но есть вещи, на которые он неспособен.

– Факты говорят сами за себя. Из всего состава группы «Апостолы» тридцать первого года Джулиан единственный, кто подходит под описание, данное нашим источником рекруту Левицкого. Как вы сами сказали, он блестяще одарен. Его мать не только богата, но и имеет тесные связи с самыми высокопоставленными людьми страны как среди политиков, так и среди людей искусства. Она могла бы добиться для сыночка любого поста по его выбору – хоть в кабинете либералов, хоть социалистов. Из него вышел бы весьма влиятельный человек.

– Джулиан – художник, писатель. Настоящий художник. Его не интересует никакая чертова политика!

– Джулиан Рейнс, скажем так, человек разносторонний. И такая многоликость не позволяет отнести его к той или иной категории. Он блестящий дилетант. Во всем, что он предпринимает, он добивается успеха. И возможно, именно чувство превосходства продиктовало ему пренебрежительное отношение к остальным людям, бедным простофилям. Например, сделанный им анализ истории не мог быть более глубоким и тонким. Кто же может поручиться, что Джулиан не решил блеснуть и в шпионском ремесле, Флорри, и добиться того же успеха, что и в поэзии, и в журналистике?

– Кто вам наговорил такой ерунды? Какая-нибудь военная мелюзга?

– Мистер Флорри, – вмешался Вейн, – вы сами служили в полиции, и вам прекрасно известно об использовании осведомителей.

– Один русский. Тайный агент, сбежавший от сталинской охранки, – объяснил майор.

– Понятно. Трусливый советский Джонни, давший деру от своих командиров. Да этот ублюдок что угодно наговорит, лишь бы его пригрели в Англии.

– Строго говоря, он не в Англии. В Соединенных Штатах. Эта история стала известна американцам, и они сочли ее достаточно достоверной.

– Того лучше! Янки вообще известные придурки. Господи, да все это еще глупее, чем кажется с первого взгляда.

– Чашечку чая, мистер Флорри?

– Спасибо, конечно, но мне пора.