Испанский реванш

Семейное гнездо Эрнандес было типичным андалузским домом с белыми стенами и открытой верандой, уставленной разноцветными горшками с цветами. Чего здесь только не было! И розы, и гортензии, и фиалки, и петуньи и много-много других растений, названия которых Анна не знала. Дом окружал небольшой сад с апельсиновыми и персиковыми деревьями. На пороге их встретила сама хозяйка дома — полная женщина лет семидесяти, невысокого роста с чёрными, как маслины глазами, и вьющимися волосами цвета соли с перцем. Анна отметила про себя, что мать и сестра Хавьера очень похожи друг на друга. В открытую дверь тут же просунулись две любопытные собачьи морды. Женщина широко улыбнулась и сразу же кинулась обнимать и целовать сына.

— Это — Анна, — представил девушку Хавьер.

— Мария, — ответила мать испанца и поцеловала Анну в обе щёки.

Пока девушка отдавала торт, который она настояла купить к столу, так как считала, что некрасиво приходить в гости с пустыми руками, собаки выбежали на крыльцо и начали в эйфории прыгать на Хавьера.

— Я так рада, что вы, наконец, приехали! Сынок, ты похудел! Наверняка, совсем ничего не ешь! Ну, проходите, проходите, не стойте на пороге. Эй, черти полосатые, Господи прости, а ну-ка в дом, — закричала испанка на псов.

Донья Мария тараторила без умолку, также как и её дочь.

— Марисоль, Марисоль, что ты там возишься! — кричала пожилая женщина. — Заканчивай скорее! Хавьер с Анной уже здесь.

Сестра испанца тут же вышла в гостиную, где был накрыт большой обеденный стол.

— Аааа, приехали! Привет, Анна! Привет, братец!

Марисоль кинулась обнимать и целовать гостей.

— Знакомься, Анна, это — Диего, наш двоюродный брат, — хозяйка дома представила смуглого коренастого мужчину, сидящего на диване. По возрасту он выглядел чуть старше Хавьера.

Испанец не ожидал увидеть каких-либо членов семьи на обеде, кроме матери и сестры, но сделал вид, что рад встрече. Откуда-то выбежал кудрявый черноволосый мальчуган лет пяти и завопил:

— Дядя Хави! Привет!

— Привет, малыш! — мужчина подхватил ребёнка на руки и закружил.

— Я — не малыш, — возмутился мальчик. Мне уже вот сколько лет, — он выставил раскрытую ладонь с растопыренными пальчиками.

— Знаю, знаю. Ты уже совсем большой, — Хавьер потрепал племянника по голове.

— Лукас, поздоровайся с Анной, — сказала донья Мария. — Анна, это — сын Диего.

— Привет, — девушка нагнулась к ребенку и протянула ему руку.

Мальчонка, посмотрев на незнакомку серьёзным взглядом, спросил:

— А ты кто?

— Анна — подруга Хавьера, — объяснила Марисоль.

Лукас пожал маленькими пальчиками руку девушки.

— Ну, давайте, проходите к столу, — пригласила всех хозяйка дома.

Когда гости расселись по своим местам, в комнату зашёл здоровенный полосатый кот. Он окинул присутствующих царственным взглядом, издал громкое «Мяу», в качестве приветствия, затем, гордо прошествовав к дивану, запрыгнул на него.

— А, это наш Пинчо. Кажется, теперь все точно в сборе, — засмеялась Мария, глядя, как собаки устроились рядом с ней и, виляя хвостами, выпрашивали кусочек чего-нибудь вкусного.

Стол ломился от разных закусок: крокеты из морепродуктов, альмехас (морские петушки) в сливочном соусе, мидии тушёные с помидорами, и, разумеется, жаренные бокеронес (анчоусы) — символ кухни Малаги. Судя по всему, в семье Эрнандес любили поесть. Оно и понятно, мать Хавьера отлично готовила. Всё, что бы ни попробовала Анна, было очень вкусным.

За обедом все разговаривали о родственниках, общих друзьях и последних новостях. Русской гостье больше всего нравилось, что на ней никто не акцентировал внимание. Со стороны можно было подумать, будто бы девушка всегда жила в этой семье и каждые выходные приходила на обед. От этого Анна чувствовала себя очень уютно в доме Эрнандес. Иностранная гостья не испытывала никакой неловкости или напряжения. У неё было поразительное ощущение, что её приняли в семейный круг.

На горячее донья Мария приготовила паэлью с морепродуктами. Это было шикарное блюдо, которое подавали, на огромной сковороде, и Анна в тайне жалела, что не может его сфотографировать. Почему-то, это показалось ей неуместным.

Когда все наелись, Марисоль начала готовить стол к десерту. Русская гостья тут же встала, чтобы помочь ей.

— Мы с Диего пойдём в сад, покурить, — сказал Хавьер, поднимаясь со своего места.

— Ты знаешь, что я этого не одобряю, — строго произнесла донья Мария.

— Ну, мама, сколько можно! — ответил ей сын.

— Яблоко от яблони недалеко падает, — буркнула пожилая испанка. — Его отец, упокой Господи его душу, всю жизнь курил. Что же ждать от сына! — пояснила Анне мать испанца.

— Нинья (niña — исп. малышка, детка), ты сядь, посиди со мной, поговори. Марисоль сама всё уберёт, — сказала девушке хозяйка дома, когда русская собралась отнести тарелки на кухню.

Анна бросила взгляд на сестру Хавьера. Та махнула рукой, мол, успокойся, я сама, и гостья снова села на своё место.

— Ты к нам надолго? — спросила пожилая испанка.

— В воскресенье уже уезжаю. Я была здесь две недели.

— Жалко. Побыла бы ещё хоть месяц.