Испанский садовник. Древо Иуды

В последние десять лет Брэнд с возрастающим честолюбием неутомимо трудился над составлением жизнеописания своего героя. Несколько раз он отправлял первую половину своей рукописи в ведущие издательства. Ответа не было, что свидетельствовало об отсутствии малейшего интереса. Это вызывало горькую досаду, ибо он не был невосприимчив к бегу времени или к успехам других, однако чужое равнодушие не удивляло и не отпугивало консула. Он считал свой труд слишком научным, не рассчитанным на дешевую популярность, и даже предлагал издать его при необходимости за свой счет, в уверенности, что в узком кругу европейских ученых его труд сразу же будет оценен. Своеобразным вызовом стало его решение дать сыну имя Фрэнсис Николас, вопреки протестам жены, чье неприятие его проекта было, увы, еще одним прискорбным подтверждением ее вероломства. Никогда, никогда не простит он ей эпизода, когда в порыве нежности он позволил ей прочитать некоторые главы своего шедевра, настойчиво желая услышать ее мнение.

– Боюсь, моих знаний для этого недостаточно, – уклончиво ответила она.

– Я, разумеется, не ожидаю от тебя понимания философии, дорогая. Но стиль, драматизм, динамика книги?..

– Ну что ты, Харрингтон! Мне ли об этом судить?

– Да ну! – игриво засмеялся он, поглаживая ее руку. – Критикуй, как тебе хочется. Говори правду.

Последовало тягостное молчание. Затем она сочувственно улыбнулась, словно прося у него прощения:

– Ну если ты настаиваешь, Харрингтон, мне было ужасно скучно.

Что ж, и у Мальбранша тоже была своя Голгофа. Теперь все это уже в прошлом, рукопись почти закончена, и, как бы в предвкушении триумфа, консул твердо взялся за перо. Внезапно он вскинул голову, прервав работу. Его странно посветлевшие глаза на землистом лице смотрели вдаль, вновь и вновь видя складку унижения на лбу садовника. Лицо Брэнда расплылось в улыбке, и он вернулся к работе над рукописью.

Глава 6

В воскресенье консул решил принять Деккеров в саду. День был ясный и теплый, а кроме того, темнело все еще рано – значит у гостей не будет возможности слишком долго засиживаться. Он велел Гарсиа накрыть стол в беседке, подать к чаю сэндвичи, масляные булочки и местные пирожные пан-де-хабон, которые должны потрафить вкусу миссис Деккер.

К назначенному часу консул был в прекрасном расположении духа. Они с Николасом провели вдвоем чудесный день, изучая фолиант андалузских эстампов XVIII века, который он, как истинный ценитель, приобрел в лавочке рядом с консульством всего за несколько песо. Сейчас в беседке, глядя на принаряженного в темно-синий костюм и с накрахмаленным белым воротничком сына, консул вдруг заметил, как окреп мальчик. Уже не бросалась в глаза его хрупкость, а болезненную бледность сменил здоровый загар. Даже узкие плечи, казалось, приобрели более уверенные очертания. Конечно, не стоит торопить события, но Брэнд был весьма удовлетворен тем, что наконец-то появились заметные следы его заботы, которой сын был непрестанно окружен.

Элвин Деккер с супругой прибыли на арендованной машине минута в минуту, и консул любезно предложил им прогуляться по саду. Пропустив вперед Элвина с Николасом, он, чуть отстав, шел за ними с миссис Деккер, тихой молодой женщиной со свежим цветом лица, в очках, но довольно симпатичной, хотя, на его взгляд, заурядной, к тому же скромное платье из коричневого маркизета – он это сразу распознал – она явно сшила сама по бумажным выкройкам. Скорее всего, она родом из маленького городка в Мичигане, выросла в многодетной семье, а с Элвином познакомилась в университете. Она производила впечатление здравомыслящего и добродушного человека, что, впрочем, не помешало консулу сразу же занести ее в разряд «ни то ни се». Однако стремление миссис Деккер угодить было ему приятно. Поэтому он тоже напустил на себя добродушие и, когда они сели за стол в беседке, обратился к ней в своей лучшей манере:

– Не окажете ли нам любезность взять на себя роль хозяйки? У нас тут, как видите, по-холостяцки – недостает утонченности женского общества.

Неловкая застенчивость, с которой она в ответ на оказанное ей внимание наливала и передавала чашки, позабавила его. Желая произвести на слушателей впечатление, консул снова заговорил. Он умел, если хотел, быть интересным собеседником и теперь, описывая наиболее светлую сторону своего жизненного опыта, старался предстать в роли ученого джентльмена и благожелательного советчика. Рассказывая забавные истории, он живописал картину своей жизни в Европе, при этом не исключено, что яркость в ней преобладала над точностью.

– Это потрясающе! – выдохнул Элвин, когда консул завершил отчет о коронации короля Альберта, свидетелем которой он был в кафедральном соборе Брюсселя во время своего пребывания в Бельгии. – Мы бы все отдали, чтобы побывать на столь красочной церемонии. Правда, Кэрол?

– Да! – горячо согласилась та, опустив глаза.

– У вас еще все впереди, – любезно предположил Брэнд.

– Мы на это надеемся! Правда, дорогая?