Испанский садовник. Древо Иуды

Пересесть он не мог или не хотел и сидел, глубоко погрузившись в себя в этом мерзком поезде, который с грохотом трясся по неровной колее. Мимо него по узкому проходу кто-нибудь то и дело проходил, направляясь в уборную. Мощный стук колес пулеметными очередями рвал его барабанные перепонки, отдаваясь эхом в голове. Уж не заболел ли он? Но нет, несмотря на все признаки лихорадки, он знал, что его недомогание не физическое. Недуг, если таковой имел место, поразил его дух, тревожное предчувствие, названия которому он не знал, навалилось из ниоткуда и повисло на нем с роковой неотвратимостью.

Береговая линия, вдоль которой они ехали, стала ломаться, рассекаемая множеством бухточек, и железная дорога, резко повернув, обходила ее по подножию гор. Здесь дымка зноя сгущалась, и деревья, виноградники и маленькие белые подворья мелькали перед взглядом консула неясными очертаниями, будто во сне. Скверно проложенная колея даже не пыталась держаться на одном уровне – паровоз то несся вниз по головокружительному склону, то, постепенно теряя обороты и задыхаясь, медленно преодолевал подъем.

Консул заторможенно посмотрел на часы. Еще не было трех. Они проехали от Сан-Хорхе не больше пятнадцати километров. Он застонал, поняв, как долго еще предстоит терпеть эту муку, и украдкой взглянул в зеркало. Да, там ничего не изменилось, они так же сидели и молчали. Продолжая исподлобья смотреть в зеленоватое пятнистое зеркало, консул увидел, что Хосе повернулся к охраннику и что-то сказал. Тот, помедлив, кивнул и отодвинулся, выпуская Хосе в проход.

Сердце консула гулко стукнуло. Он, конечно, видел, что Хосе попросил разрешения выйти в уборную, но внезапного осознания, что юноша вот-вот пройдет рядом с ним, было достаточно, чтобы натянутые нервы Брэнда задрожали. Каждой клеточкой тела он ощущал приближение Хосе. Он все сильнее сжимался, будто в предчувствии удара. Несмотря на такую реакцию собственной плоти, он знал, что боится не этого. В темных глубинах его сознания медленно формировалось и всплывало смутное, но пугающее ощущение, что приближающийся момент неким трагическим образом станет переломным в его судьбе.

Хосе уже прошел мимо консула и остановился в конце вагона, держась за поручень и пережидая, пока утихнет тряска. Темные глаза на его бледном лице посмотрели на консула испытующе и непроницаемо, но без злобы. Потом он спокойно отвернулся.

Яростно прогремев вниз по склону, поезд достиг крутого подъема и замедлил ход. Хосе не спеша шагнул вперед.

И тут внезапно консула пронзила догадка. Он понял, что Хосе идет не в уборную, он только воспользовался этим предлогом, чтобы выпрыгнуть в открытую дверь вагона. Брэнда точно молнией поразило. Апатии как не бывало, горло свело удушье. Нет, он не должен, не может позволить Хосе сбежать! Да и опасно выпрыгивать на ходу. Которая из этих мыслей была главнее, ни тогда, ни позже консул так и не узнал. В ту секунду, когда Хосе прыгнул, он подался вперед, нечленораздельно крича, и попытался его схватить. Его рука отчаянно вцепилась в край куртки парня. Ветхая ткань сразу же порвалась, но эта, хотя и небольшая, задержка ослабила мощь прыжка. Лишенный ожидаемого толчка, Хосе потерял равновесие и не смог хорошо приземлиться. Когда тело его устремилось вперед, он по какому-то роковому предопределению крепко застрял ногой между подножкой и стенкой вагона и упал вниз головой, резко и сильно ударившись об острый край рельса.

Консул снова закричал что-то невнятное. Вскочив на ноги, он, спотыкаясь, бросился вперед, крича, чтобы остановили поезд. Сразу же поднялась суматоха, чьи-то руки рванули стоп-кран. Превозмогая тошноту, Брэнд услышал отчаянный визг тормозов, вагон сильно тряхнуло и понесло юзом. Паровоз с шипением выпустил последний пар, и поезд встал как вкопанный. Толпа, вырвавшись из вагона, побежала вдоль состава назад. Оставшись в пустом вагоне совсем один, консул с усилием выпрямился. Он должен идти, должен. Пошатываясь, он двинулся к выходу.

Они вытащили Хосе. Его обмякшее тело лежало, вытянувшись на зеленой насыпи. Одежду привели в порядок. Кто-то прикрыл изуродованное лицо чистым платком. В мягкой зеленой горной траве звездочками сверкали желтые цветы. До слуха доносилось приятное журчание воды. Здесь совсем недалеко была река, которую он так любил, и укрытие, которого стремился достичь.

Старик Педро стоял вместе со всеми. Не глядя на консула, он тихо, прерывисто прошептал:

– Он не пойдет в тюрьму, сеньор.

Глава 21