Испанский садовник

— Выяснить?

— Разумеется. К моему великому сожалению, я вынужден подвергнуть вашего сына психоанализу.

Охваченный внезапным смятением, консул отшатнулся.

— Но послушайте, — запинаясь возразил он, — он же совсем еще ребенок, и он так расстроен, так уязвим…

Галеви холодно посмотрел на него.

— Вы сомневаетесь в моем профессионализме?

— Нет, нет, друг мой… Но… Только если вы считаете это необходимым.

— Крайне необходимым! — уязвлено бросил профессор. — Только зондированием подсознания мы сможем выяснить, что произошло в течение тех опасных ночных часов.

— Подождите, Галеви, — консул схватился за голову.

— Бросьте, друг мой, — сказал Галеви с покровительственной жестокостью. — Мы-то ведь уже не дети.

— Нет. — Брэнд подавленно опустил глаза. — И тем не менее… Вам известно состояние моего здоровья… И то, что я пережил крах моего брака… Постоянное напряжение, связанное с моим служебным положением… Длительные творческие усилия, направленные на мой литературный труд… И над всем этим — всеподавляющая любовь к моему сыну…

— Уверяю вас, я проявлю максимум сострадания, — сухо прервал его Галеви. — У меня есть опыт.

— Я доверяю вам, друг мой, — с трудом вымолвил Брэнд, страдание которого  грозило перерасти в исступление. — Наглая, бессовестная дерзость этого парня — вот что меня бесит.

— Вы не уволили его? — быстро спросил Галеви.

Консул, зажмурившись, помотал головой.

— Хорошо, — одобрительно вымолвил профессор. — Мы, конечно, подвергнем его крайне тщательному допросу. Кроме того, мне необходимо допросить ваших слуг. Вы не возражаете?

— Нет. Это чудесная пара. Но тот, другой… Хосе…

Произнеся ненавистное имя, консул окончательно потерял контроль над собой. С вылезающими из орбит глазами, он подался вперед,  яростно стукнул кулаком по ручке кресла и закричал:

— Он должен быть наказан!

Наклонив голову, профессор вонзил в него прощупывающий взгляд. Потом откинулся в кресле и соединил кончики пальцев; странная улыбка заиграла в складках его желтых щек — улыбка того, кому известны позорные тайны людей, избранного свидетеля их притворных личин, хранителя душ.

— Несомненно, друг мой… Вы правильно сделали, что вызвали меня.

Глава 15

К утру дождь прекратился, к небу вернулась его обычная безмятежность, а обновленная земля нежилась в лучах яркого солнца. Николасу, задумчиво глядящему на сад из окна спальни — которое он, набравшись храбрости, слегка приоткрыл — сладкий аромат воздуха, очищенного алхимией утренней зари, предвещал изменения к лучшему. Возможно, сегодня его выпустят из унылого заточения в своей комнате. Теперь, когда здесь профессор Галеви — накануне он с затаенным интересом прислушивался к звукам, сопровождавшим приезд гостя, — настроение отца смягчится. В обществе парижского доктора консул всегда был в прекрасном расположении духа.

Между тем, равнодушно съев свой обычный завтрак, одетый в рубашку и брюки, он сосредоточенно ждал сигнала Хосе из-за сарая с инструментом — быстрого взмаха руки по направлению к верхнему окну. Целых два дня вынужденной разлуки это было единственным средством общения между ними. Этот энергичный обнадеживающий жест, наполненный смыслом и симпатией, оказывал целительное воздействие на сердце мальчика. Он знал, что Хосе его не забыл. Этого было достаточно. Что бы с ним ни случилось — приступы болезни, исполнение ужасных угроз Гарсиа, даже гнев отца — ничто не имеет значения, если Хосе остается его верным, его любящим другом.

Было уже почти десять часов. Хосе, разравнивая граблями размытую дождем подъездную дорогу, начал медленно перемещаться в сторону сарая, за которым его не могли увидеть из окон нижнего этажа. Сердце Николаса забилось в радостном ожидании, но тут в коридоре раздались шаги, и почти сразу же дверь распахнулась, впуская отца и профессора Галеви. Мальчик настороженно развернулся, вспыхнувший на его лице румянец придавал ему виноватый вид.

— Доброе утро, дитя мое, — приветливо кивнул Галеви.

— Доброе утро, сэр, — ответил Николас. — Доброе утро, папа.

Последовало молчание, показавшееся мальчику зловещим. Его взгляд метался от отца к доктору и обратно.

Консул кашлянул и сдавленно заговорил:

— Николас, раз уж нам выпало счастье принимать у себя профессора Галеви, я попросил его осмотреть тебя, чтобы я мог быть спокоен по поводу состояния твоего здоровья. — Он бросил взгляд на Галеви. — Как я понимаю, мне лучше оставить вас вдвоем.

— Не беспокойтесь, дружище, мы отлично поладим, — быстро ответил профессор, и, дождавшись, когда за консулом закрылась дверь, тем же игривым тоном обратился к Николасу: — Кое о чем мы даже папе не хотим рассказывать. А теперь, мой мальчик, ложись на кровать, и мы сможем поговорить без помех.