Испанский сон

– Ах, я сама стараюсь… Мое счастье очень безоблачно. Для меня нет других мужчин, кроме Фила. Я понимаю, что они есть, я могу их оценить и даже пофантазировать, но это как бы сон, другая жизненная плоскость… А для Фила, соответственно, нет других женщин, кроме меня; наверняка он тоже видит их, оценивает и так далее – да было бы странно, если бы он вел себя иначе – но это опять-таки не из области реального, это не влияет на нашу любовь. Наши с ним разлуки… я расскажу тебе о них в следующих сериях… думаешь, я уверена, что все это время он жил как монах? Нет; однако это не трогает меня, я знаю, что если что-то у него и было, то только ради элементарной телесной нужды. Ревность? С таким же успехом я ревновала бы к унитазу, поскольку, имея соответствующую нужду, мой муж каждодневно обнажает перед ним интимные части своего тела и, между прочим, от использования данного прибора даже получает определенное удовольствие. Унитазы бывают красивыми и не очень; можно даже сказать унитазу «я люблю тебя», и даже от души – если очень долго терпел и наконец дождался… Итак, в моем сердце нет ревности, я вообще забыла, что такое ревность; я потеряла способность (никогда, впрочем, особо во мне не развитую) к борьбе за своего мужика – к той самой борьбе, которой занято превеликое множество других, менее счастливых женщин. Я попросту сделалась тепличным растением – прихотливым, изнеженным и очень, очень уязвимым.

– Насколько я понимаю, – заметила Вероника, – ты наконец-то подошла к сути дела.

– Да; теперь ты можешь понять мою проблему, хотя и не полностью, так как половина сериала все-таки впереди. Я увидела эту странную девицу и почему-то забеспокоилась. Казалось бы – с учетом всего мною сказанного – что мне до нее? Мне должно быть безразлично; вокруг Фила всегда было полно и таких, и получше… Но я представляю себе, как она остается под одной крышей с Филом. Как она делает домашнюю работу – наклоняется, встает на цыпочки и так далее – а он оценивающе смотрит на нее. Мне даже неважно, подойдет ли он к ней, тронет ли… Мне просто не нравится само это сочетание – Фил и домработница Марина, которую я сама наняла.

Вероника фыркнула.

– Вполне естественное ощущение. Если честно, для меня все эти твои благостные рассуждения про унитазы – сплошная шиза. А вот то, что ты сказала сейчас, похоже на жизнь. Вот и весь психоанализ. Пусть я молодая и глупая, но в этих делах, уверяю тебя, любая умудренная была бы со мной солидарна.

– Бедная девочка, – с сожалением произнесла Ана, покачивая головой, – не заставляй меня думать, что я сделала ошибку, начав тебе рассказывать все это или хотя бы не завершив сериал… Не домработница меня беспокоит. Меня беспокоит сам факт, что это меня беспокоит. Так не должно быть! – внезапно выкрикнула она и хлопнула по столу кулачком, отчего все немногие люди, что были в кафе, бросили короткие взгляды в их сторону. – Меня не должны волновать возможные, – она издевательски подчеркнула это «возможные», – отношения моего мужа с кем бы то ни было; это мелочно, противно! Я не хочу запускать в наши отношения эту гадкую обывательскую муть! Эту пошлость… банальщину… после того, что было…

Она заплакала.

– Зайка, – Вероника с тихим ужасом захлопотала над ней, – успокойся, ради Бога… Зайка, все в порядке, это такая ерунда…

Она достала платочек, стала заботливо, нежно вытирать опухающие Глазки.

– После всего, что было… – всхлипывала Ана. – Это недостойно… Я просто старею, становлюсь такой же, как все…

– Зайка, Зайка…

Ана взяла платочек в руки. Глазки поднялись и тоскливо уставились на Веронику. Поодаль в деликатно-выжидательной позе замер официант.

– Извини, – хмуро сказала Ана и шмыгнула носом. – Я тебе сразу сказала, что все это ерунда. Не нужно было тебе настаивать. Конечно… рассказала целую душещипательную историю… да еще и не всю… раскисла…

– Я же не знала… – промямлила Вероника. – Я думала…

– Да ладно тебе… Мне все равно хотелось поделиться. Сегодня утром, представляешь, я специально ушла ни свет ни заря. Ведь как получилось? – Ана смотрела на подругу жалобно, как маленькая обиженная девочка. – Он уехал четыре дня назад. А я ее взяла позавчера, то есть позавчера она уже пришла работать. Я ей показала, где что… и так далее… Вчера у нее была больница – сутки через двое, если помнишь. Ночью приехал Фил. Я слышала, но не вышла. Ужасно хотела выйти, дотронуться до него, вымыть, покормить… Но, понимаешь, он должен был отдохнуть, командировки его здорово изматывают; если бы я вышла, мы бы до утра не спали – так уже бывало, а в результате посреди рабочего дня у него повышалось давление. Он даже не перекусил – принял душ и заснул в гостевой. А я не могла заснуть. Я думала о том, что утром придет Марина. Ну, выгоню я Марину, дальше что? Дело же не в этом… Почему, почему я не могла заснуть? Что за бес в меня вселился? И я ушла. Вот… Все, собственно. Вся моя проблема.

Ана полностью успокоилась. Она была элегично грустна, но не более. Она была точно такой, как в самом начале их сегодняшней встречи.