Испанский сон

Видя ее движение, Ольга сделала необычный жест: она подняла руку, обняла Марину за шею и с силой притянула ее к себе. Она не дала Марине поцеловать себя и сама не поцеловала ее тоже. Она прижалась лицом к шее Марины, к ее щеке, и уху, и волосам, и долго – секунд десять, не меньше – держала ее так, глубоко вдыхая запах, исходивший от всего этого. Это материнский жест, подумала Марина. Так сделала бы мать, провожая свою доченьку далеко и не зная, увидит ли ее когда-нибудь еще. А я не помню материнских объятий, не знаю, никогда не знала и не помнила. Может, во мне что-то не так? Может, поэтому во мне что-то не так?

С чего это я вдруг вспомнила о матери, с гневом на себя и на весь мир подумала Марина, выпрямляясь. Это все Ольга! мещанка, обычная блядь… Напиздела какой-то хуйни… а я теперь… мне теперь…

Она зарыдала. Обмякла, снова согнулась, села на корточки и сама уже уткнула лицо куда-то в Ольгину грудь – туда, где было тепло и мягко. Ольга обняла ее голову, уже безо всякой страсти, и слабо, безвольно поглаживала, как бы жалея, как бы говоря: ничего не поделаешь, так и будем жить… на все воля Божья.

Ольга была бы хорошей мачехой, думала Марина на обратном пути. Если бы я выбирала себе приемных родителей, я бы, наверно, выбрала именно ее. А кто был бы папочкой, отчимом? Его сиятельство, что ли? Интересная вышла бы пара. Каждый на свой лад пилил бы ее – а как же, иначе неинтересно; должны же родители ворчать на своих детей.

Эта мысль рассмешила ее и подняла ей настроение.

Глава XXXV

Звездочка. – «Оленька». – С легким чувством голода. – На теннисном корте. – Тонкий мирок. – Игра по Эриху Берну. – Быстрая езда. – Что такое «на самом деле». – «¡Vaya con dios!» – О природе эмоций. – «Паспорт, дорогая»

Милый мой! Сегодня мне плохо, и только ты один в состоянии меня ублажить. Сегодня я рассталась с существом, которое любила. Это та самая девочка, Маша; не зря я совсем недавно заводила с тобою о ней разговор. Войдя в мою жизнь, она принесла в нее кусочек света, как маленькая, но яркая звездочка… и я привыкла к нему, и сейчас, когда она меня бросила, я вижу, что мне темно.

Как страшно привязываться к людям. Как непрочны человеческие связи. С каким ужасом я думаю, что будет, если я в один прекрасный день не получу твоего ответного письма. Забавно, но даже тобой я обязана этой девочке. Ведь это она объяснила мне, что такое компьютер – до нее я сторонилась всякой подобной техники, просто избегала ее; большинство людей сталкиваются с компьютерами на работе, но моя работа не так уж настойчиво компьютеризовывалась. (Компьютеризировалась? компьютеризовалась?)

В общем, это она притащила на работу свой компик, и научила меня, и объяснила про интернет и так далее, а уж я, в свою очередь, купила себе домой ноутбук, потому что была захвачена открывающимися возможностями в смысле почтового секса. А ты как думал? Ведь я никогда тебе не писала, как дошла до жизни такой.

Я помню, как искала тебя. Как дрожала от нетерпения, когда долго грузилось, как дрожала от восторга, как дрожала от страсти, и как мое возбуждение научилось перетекать от клавиш через кончики пальцев, через руки и всякие внутренние органы туда, туда, туда…