Испанский сон

Вот это номер. Филипп обнаружил массу неведомых проблем, которые, может быть, и надуманны, но могут быть и актуальны. Ладно. Сейчас все равно нет времени размышлять. Вот-вот зайдет Дева с водкой… Считаем для простоты, что Зайка не при чем. Любимая, чудесная Зайка! Она так его любит, разве она может быть ему неверна? А он, негодяй, наслаждается тут… притом как извращенно: безо всякой эрекции… выраженно немытый… да еще и пукнувши перед этим… Бр-р! Сволочь я, подумал Филипп, нужно гнать ее в шею, эту проходимку… вот сейчас зайдет с водкой, а я… но как она пахнет… нет, я не смогу… кажется, я влипаю в историю…

Дева зашла.

От ее улыбки на душе у Филиппа стало светло; все стали милы – Дева, и Зайка, и все остальные возможные мужчины и женщины. Ставя на тумбочку подносик с водкой и огурцом, Дева наклонила голову чуть ниже, чем требовало действие; тень недоумения мелькнула на ее лице, едва заметно дрогнули ноздри, нахмурился лоб – заметила, подумал Филипп, что я принял душ, и недовольна. Она определила это по запаху. У нее сверхчеловеческое обоняние. Может, она вообще пришелица какая-нибудь? Обычная женщина не смогла бы так… вытворять такие штуки…

Скрывая уже недовольство, она налила из графинчика. Филипп рывком приподнялся, опрокинул в рот стопку и почувствовал себя лучше, смелей, веселей.

– Скажи, – спросил он неожиданно сам для себя, – ты обожаешь гнусные запахи, верно?

Она усмехнулась.

– Вряд ли Вы знаете, что такое по-настоящему гнусный запах.

– Кстати… почему, когда мы наедине, ты со мной на «вы»? Мы же с тобой как бы любовники.

– Вам хочется, чтобы я была на «Ты»?

– Не знаю, – пожал он плечами. – Просто это немного странно… но и вообще все связанное с тобой немного странно.

– С Вашего позволения, – сказала Дева, – я бы называла Вас Господином. А на «Вы» или на «Ты» – мне все равно.

– Тогда давай на «ты», – решил Филипп. – Чтобы было как в «Белом солнце пустыни».

– Как скажешь, Господин.

– Но ты не ответила на мой вопрос насчет запахов.

– Это сложный вопрос, Господин, – сказала она. – Вряд ли у нас так уж много времени на беседу; если коротко, то я люблю все запахи человеческого тела… а особенно Твоего, Господин.

– М-да, – сказал Филипп и все так же неожиданно для себя признался: – Знаешь, а мне и самому нравятся всякие такие гадкие запахи. Но я думал, во-первых, мои собственные могут нравиться только мне, а во-вторых, я стыжусь этого. Никому не говорю, даже Ане.

– Почему же Ты мне сказал? – спросила Дева, глядя на него с лукавой искрой в глазах.

– Сам не знаю… Но я почему-то тебя не стыжусь.

– И правильно делаешь, – сказала она улыбаясь. – А насчет запахов… знаешь, один мой приятель высказал такую мысль. Он считает, что человек просто испорчен цивилизацией. Человек живет в окружении искусственных запахов. В результате понятия сместились. Масса природных запахов сделались как бы плохи. Запах гниения, например.

– В воздухе, – заметил Филипп, подумав, – может быть множество вредных веществ. Сероводород – вреден… Может быть, функция запаха – бить тревогу.

– В таком случае, почему не пахнет угарный газ?

– М-да. – Он задумался. – Но ведь цивилизация породила не только запахи. А что же другие чувства? Скажем, слух?

– Это как раз подтверждает, – сказала она. – Точно так же как есть разные запахи, есть разные звуки. Они могут быть красивые и не очень… могут быть даже страшные… но никого почему-то не воротит от звуков самих по себе.

– Но слишком громкий звук может вызвать боль, тошноту…

– Любой чересчур сильный запах может вызвать такую реакцию. В том числе и приятный. Разве мы говорим о концентрациях, Господин?

– Ты где-то права, – согласился Филипп, – то есть, этот твой приятель… Кстати, насчет концентрации. Я вчера малость перебрал… но хорошо, что есть это… – Он потянулся к графинчику на подносике, и Дева, опережая его, мигом налила еще стопку, и он снова залпом опорожнил ее. Он хлопнул стопкой о подносик и спросил: – А как быть с таким звуком, как царапанье гвоздя по стеклу?

Дева поежилась.

– Это неестественный звук. Есть масса неестественных запахов, которые мне не нравятся.

– Но есть и естественные звуки, сильно действующие на психику… инфразвук, например…

– Неслышимые звуки не в счет, – возразила Дева, покачивая головой. – Что там слышат собаки, дельфины… Если б ухо человека было устроено по-другому, вся наша речь была бы другой… и музыка тоже… Господин, съешь хоть один огурчик, а то вредно этак натощак.

– Давай.

Они помолчали. Он пришел в себя и, хрустя огурцом, прокрутил в голове события прошлые и сегодняшние. Разговор об инфразвуке увел его мысль далеко.

– Скажи, – спросил он, – а ты вообще человек?

Она снова нахмурилась.

– То есть?..

– Ну… ты случайно не пришелец из космоса?

– А-а, – она слегка улыбнулась, – теперь поняла…

– Ты очень необычная.

– Да, – виновато подтвердила она, – дело в том, что я родилась в деревне… и вообще почти всю жизнь там прожила… Наверно, по столичным понятиям я веду себя очень глупо…

– Не морочь мне голову. В каких это деревнях так себя ведут?

Дева усмехнулась глазами.

– Есть такая деревня…