Испанский вояж

Один из важных этапов сборов — это «контроль периметра», то есть открывание всех ящиков и заглядывание во все места, где что-нибудь могло завалиться. Собирая мелкие вещицы с Марининой тумбочки, я заметила, что черного камня, так напугавшего нас, на ней нет. «Неужели она его в сумке таскает?» — подумала я с удивлением. Марина вышла из ванной, оделась в приготовленный мной для нее дорожный наряд, и мы побежали завтракать. Потом вернулись в номер, не без труда застегнули наши чемоданы и, присев на дорожку, бодро покатили багаж к лифту. Несмотря на охрипший голос, тени под глазами и заметную бледность, Марина была в приподнятом настроении.

Меня терзало любопытство. Особенно оно разгорелось, когда мы сдавали ключи от номера. Взяв их, портье посмотрел в соответствующую ячейку, что-то сказал Марине, потом наклонился и поставил на стойку довольно большую коробку, похожую на те, в которые упаковывают сувениры. Судя по тому, как он держал коробку, в ней было что-то увесистое. Марина поблагодарила дежурного, подвинула коробку к себе, приоткрыла, заглянула и засмеялась так радостно, будто увидела внутри золотые слитки. Я попыталась заглянуть через ее плечо, потом не выдержала и спросила:

— Что там?

— Сувенир, — таинственно улыбнулась подруга.

— От кого?

— Потом, — небрежно бросила она.

Мне ничего не оставалось, как, изнывая от любопытства и жары, отправиться следом за ней к автобусу, который вез нас в аэропорт.

* * *

«Ваше высокопреосвященство, сеньор д’Инестроза!

Это письмо доставит Вам мой старший сын маркиз Дженаро де Варгас. Только в его и в руки могущественного Провидения могу я доверить известия о событиях, произошедших в Мадриде за время, истекшее после нашей последней встречи в Севилье. Страшным ударом для всех Ваших друзей и союзников стала немилость короля. Мадридское общество потрясено отставкой дона Ортего, положение которого при дворе казалось столь прочным. Причину этому видят в происках врагов, которых нажил дон Ортега своими блестящими реформами городской жизни. Каждое дельное начинание всегда имеет больше противников, чем сторонников.

Ваш перевод в Гранаду многие не связывают со светскими делами. Многочисленные друзья Вашего высокопреосвященства, включая меня, объясняют это событие как рост Вашего авторитета и силы. Мы убеждены, что король дал Вам возможность проявить себя в борьбе за веру, что придаст Вашей кандидатуре дополнительный вес на следующем анклаве, где Ваш голос будет звучать независимо от королевской воли. Надеюсь, что волнения, связанные с переездом в Гранаду, не были для Вас слишком утомительны. Вместе с маркизом де Варгас я отправил к Вам своего лекаря маэстро Беппе, человека верного, умного и умеющего хранить свои и чужие тайны. Если Вы сочтете возможным оставить его при Вашей милости, то приобретете в его лице искусного знахаря и посредника между Вами и Вашими верными сторонниками в Мадриде. После удара, который обрушился на нашу семью, многие предпочитают не выказывать свою поддержку открыто, но готовы объединиться в нужный момент. Ваше политическое чутье и опыт позволят определить место и роль каждого в общем деле.

Ваше высокопреосвященство, ум мой занят политическими делами и заботами семейными, а сердце разрывается от горя и радости. Тороплюсь сообщить Вам лишь о главных событиях, произошедших в моем доме, так как прибывшие к Вам лица были их участниками и смогут изложить все подробно, ответить на Ваши вопросы.

На третьей неделе Великого поста моя дочь Лаура, супруга, а теперь вдова Вашего племянника Мигеля разрешилась от бремени младенцем мужского пола. Начавшаяся родовая горячка привела ее рассудок к помутнению. Она непрерывно каялась в грехе и просила у меня и братьев прощения за то, что не сохранила своей чести. Никакие уговоры, ни напоминание о тайном венчании, ни документы, любезно присланные Вами, ничто не могло снять пелену, окутавшую ее разум. Маэстро Беппе не отходил от нее и только благодаря его благотворному влиянию она успокоилась и на исповеди, предшествовавшей ее последнему причастию, вела себя, как подобает доброй христианке, не запятнавшей себя смертным грехом. Через две недели после рождения ребенка моя дочь отправилась на небеса к своему возлюбленному супругу. В нашей глубокой скорби мы находим лишь одно утешение, что два любящих сердца вновь соединились, теперь уже навеки.

Дитя, рожденное в этом союзе, так рано оставшееся круглой сиротой, будет мне утешением и надеждой, что ему удастся соединить величие и богатство двух славных семейств.