Исполнение мольбы

Ангел Клода расхохотался и потер руки, скатившись со спинки кровати, как с горки. Ведь это он ниспослал сон для Клода. Практически, сочинил для него фильм. И намеки на характер и внешность Софьи явно проглядывали в роковом лице русалки. Надо, чтобы Клод с первого взгляда осознал, что именно Сонечка – его судьба. Ведь уже сегодня до обеда они встретятся!

Утром Клод вышел к завтраку, пряча глаза. Но жена режиссера вела себя, как ни в чем не бывало. И оба мужчины облегченно вздохнули.

За огромным столом, на который осыпались уже несколько лепестков от роз, которые еще вчера стояли на нем, такими же красивыми лепестками смотрелась и тонко нарезанная ветчина, и сыр на прозрачных стеклянных тарелках. Апельсины были раскатаны по все площади без вазы. Клод с благодарностью посмотрел на Марианну, которая устроила такой дизайн на завтрак, не смотря на то, как гадко он поступил с ней ночью. Видно, недаром Жиз возненавидела его за несговорчивость.

Женщина сияла, как снег за окном.

– Спасибо, Мари, за такой праздник для глаз.

– Ну, не на все в этом мире дают только посмотреть, некоторые вещи можно положить в рот и проглотить, – двусмысленно съехидничала Марианна.

Клод понял ее намеки и покраснел.

Игорь на то и режиссер, чтобы оценить перепалку.

Он заговорщески улыбнулся Клоду и велел поторопиться со сборами.

Впереди его встреча «с русской версией жены», как он выразился: не то речь о том, что он познакомится с актрисой, играющей его бывшую, не то увидит ту, кто станет «напророченной» русской любовью. Первое – испугало, второе – обрадовало.

И Клод задумался, хотел бы он иметь жену с внешностью прежней, но характером диаметрально противоположным. И понял, что нет. Все должно быть другим. Русалочьим. Если бы он тогда, давно, смог влюбиться в Жиз, а не она запала на него, то это была бы другая история. И уж тем более теперь ему не может понравиться другая девушка с внешностью опасной птицы, этакая хищница, жаждущая крови и секса. Этот образ в себе культивировала Жиз.

Когда они вышли из подъезда красивого и нового дома, нога Клода почти сразу провалилась в какую-то яму, наполненную талым снегом. Обожгло холодом.

Заславский скептически вздохнул и предложил заехать по дороге в обувной магазин. Зимой в Москве в кроссовках недалеко уйдешь с сухими ногами. Клод, тряся ногой, согласно кивнул.

Магазины сплошь занимали все первые этажи зданий в центре. Поэтому Клод растерялся.

Тебе нужны престижные сапоги или практичные? Спросил его Игорь.

– Высокие и мягкие.

– Ага, значит, дорогие, – резюмировал Заславский. Или просто понимал, что такая модель китайским умельцам из-за небольшого спроса на высокие голенища в голову не приходит.

В магазине, который был усеян и даже увешан обувью с астрономическими ценниками. И диваны для примерки стояли версальские. Зато уже на первом гектаре он наткнулся на то, что почему-то пришло ему в голову. Ковбойские сапоги из натурального цвета кожи просто на душу легли.

Пришлось купить и другие носки, и услужливая пожилая продавщица любезно натолкала в носки его снятых кроссовок бумагу – «чтобы форму не потеряли, не ссохлись». Она же предложила ему и дубленку купить в соседнем зале. Короткая курточка в тридцать градусов с минусом была не лучшим вариантом.

Что ж, очаровательная итальянская дубленка до середины нижней икры очень понравилась Клоду. Но он решил не тратиться на ушанку к ней, а ограничился шапкой с помпоном. С такими ценами всего будущего гонорара на одну экипировку не хватит.

Но новый вид в зеркале его вдохновил. На него смотрел из зазеркалья полный надежд румяный красавец чемпион, а не раздавленный позором женоненавистник.

Мужчины вышли из магазина, и теперь мороз не угнетал, а веселил австралийца. Он стал приключением. Частью авантюры, частью жизни, которая станет скоро фильмом.

Можно ли не радоваться таким неожиданным поворотам судьбы, которая казалась полностью проигранной еще пару недель назад!

Глава восьмая

На Мосфильме его поразили внутренности здания. Он бывал за свою карьеру каскадера всего в двух студиях в Европе и Австралии, и это были современные здания, больше похожие на цеха заводов или фабрик. В этих же полутемных кривых коридорах с обшарпанными дверьми, как в лабиринте можно было заблудиться.

В начале карьеры каскадера (а ей всего и было около меньше двух лет) Клоду удалось, увидев изнанку съемок того же Голливуда, удалось понять, почему его считают именно фабрикой грез. Все было очень технически насыщенным и автоматически трансформируемым. Но на Мосфильме все было сравнительно маленькое, словно бы кустарное, и предельно экономное. Так что на ум приходило слово «кустарная артель грез».