Исполнение желаний

Во многих городах искал царевич ненаглядную свою пропажу. В лесах дремучих рыскал, волков пугал. Видали Елисея по утренней заре — он плыл на своём коне, как на ладье, в седых сырых туманах. Встречали в росном поле лёгкий след его волшебного коня. Поднимет путник от тропы усталый взгляд и не успеет испугаться, как расступится предночный сумрак, пропустит странное видение, и снова сомкнётся молчаливою завесой.

«Что же, — думал Елисей, — велика земля, а никто не знает, никто не видел, куда злодеи унесли царевну. Слепы, знать, очи человечьи. Едва родившись, жить спешат и гонят дни, ровно ленивую скотину. Едва начавши путь, к концу стремятся. Глаз от земли не оторвут. Кого спросить, чьего взыскать совета?»

Не скажут ли мне птицы, не проречёт ли орёл, в вышине парящий? Не кружит ли коршун злой, не ищет ли поживы? Не алчет ли исклевать глаз на поле брани? Да не лежит ли так же вот во чистом поле, сомкнув безжизненные очи, его царевна? Кто выше птиц? Кто выше неба? Кто каждый день одаряет мир благодатным светом?

Стоя на высоком утесе, поднял Елисей глаза к небу и закрыл их — так нестерпим, так неприступно страшен свет великого светила.

Дерзну ли говорить к Яриле? Осмелюсь ли просить о милости? Как тяжек зной, как обжигающи лучи…

— Великий царь! Владыка света! Даритель жизни и тепла! Высоко ты плывёшь по небу в своей сверкающей ладье! Оделяешь милостью своею царей и нищих! Животворящими лучами гонишь мрак и веселишь сердца! Смилуйся, Ярило! Пошли лучи в леса, в поля, на море, светом горы озари! Скажи мне, солнце, где моя царевна, где свет сердца моего?! Скорбит душа моя, оделась мраком, источает слёзы. Пошли тепла, владыка, развей лучами неутешную печаль, открой мне тайну!

Собрало Солнце лёгки облака, отгородилось светлыми одеждами от мира. И лишь оставило окно, чтоб говорить. Открыл глаза царевич, видит: в прореху заструились, зашептали, заволновались разноцветные лучи. Речёт Ярило, плещет солнечной волною, тревожит светом. Не грозен свет его, не обжигающи лучи, но нежен, утешителен поток многоцветных слов. Не знает Солнце, где царевна, не видело её зорянных кос, не слышало ни песен, ни мольбы.

— Проси, царевич, брата моего, ночного пастуха, сторожа созвездий. Плывёт мой брат по небу, когда сокроюсь я на отдых. Неярок он, но мудр и видит много больше. Дневная суета торопит мысли, спешит переделать все дела земные, заботится о хлебе о насущном. А светел Месяц Месяцович беседует с ночною птицей, выслушивает сов, неясытей и филинов лесных. Ему шепчут травы, поёт река. Ему поверяют тайны девы, тоскующие по наречённым по своим.

Сбирается ночная тьма. Выползает мрак из лесных чащоб, из оврагов, из глубоких пропастей. Густеет, насыщает дикие леса и чёрные озёра. Прячется дневная жизнь, хоронится в своих жилищах, замирает, ждёт. Темны дороги, безлюдны все пути, молчаливо поле. Лишь тихо шепчут мыши, да слабо тявкает лиса. Милуются ночные мотыльки. Нагретая земля отдаёт последнее тепло.

Вздрогнула и замерла лисица, затихло стрекотание кузнечиков, порснул с поляны зазевавшийся косой.

Гулкий стук в ночи. Дробный конский топот. Ухнул филин и завертел башкой. Из-за леса выплыл всадник. Блеснуло серебром шитьё. Не оглянулся, не остановился, не заметил.

В тумане сивом плывёт, как по морю, Елисей. Разгоняет конь белой грудью неторопливые клубы ночной промозглой влаги.

— Нет, не успеем. Лети, Сияр.

Безмолвно взвился лунный конь над замершею во сне деревней. Пролетел, вздымаясь ввысь, над соломенными крышами, над дворами, сусеками, мельницей, запрудой, выгоном, ригою, мостом и речкой. Не слышит всадник одинокий тихий вскрик. Крестясь, спешит девица-полуношница скорее скрыться в сени, спрятаться под отчим кровом. Вот она, ночная ворожба! Свят-свят, спаси меня!

Вот подоспели и опустились на высокой горке. Пуста вершина. Окрест сплошные тёмные леса. Лишь звёзды светят в безбрежном мраке неба. Вот, как жених на свадьбу, спешит нарядный Месяц Месяцович. Раскидывает волны света — бледное ночное серебро.

Окутался Сияр как дымкой, встал на задние копыта, нежно ржёт, призывает своего владыку.

Вот видит Елисей: спустился Месяц с неба, оставил хороводы звёзд. И вот летит на гору дивный, дивный конь. Высокий рог во лбу его, серебряны копыта, струится алмазной пылью хвост.

— Зачем ты звал меня, Сияр? — обратился он к коню.

— Послушай всадника. — ответил лунный жеребец. — Царевич Елисей, проси у ночного пастуха, хранителя созвездий.

— Великий царь ночной, повелитель снов, владыка звёзд, хозяин лунных стад, прости меня за дерзость. Мне старший брат твой, светлое Ярило, велел просить совета и помощи твоей. Я ищу прекрасную царевну. Похитили невесту из светлой горницы девичьей неведомы злодеи. Высоко светишь ты, премудрый Месяц Месяцович, с неба. Неярок свет, но проникновенен в тайны ночи. Открыто многое тебе, ты читаешь в душах спящих. Не видело царевну Солнце, брат твой. Но, твоим серебряным очам видны ночные вздохи и печали. Скажи мне, Месяц, где томится моя царевна, где прячут басурманы мою светлую зарю?