Исполнение желаний

— Ох, но ги мои, но ги! — посетовал он и, встав на каменистый край водоёма, поставил бадью на замшелый камень. В неё тут же полилась вода.

— Дедушка, а вы каждый раз так набираете воду? — спросил Лён, стараясь говорить потоньше.

Тот обернулся.

— Дык я тут один. — сказал он.

— А давайте я вам помогу. — предложил Лён.

— Дык один я. — ответил снова дед.

— Ну дык тебе, дед, помогу. — исправился Лён.

— Уж молодые-то слепые, — пожаловался дед. — А мне-то уж куда. Давай, внучка, помоги.

Работёнка и впрямь была не для старика. Обливаясь из ведра, Лён таскал ледяную воду и заливал её в бочку.

— И как часто ты, дедушка, возишь воду? — спросил он.

— Дык кажный день. — отвечал тот. — Раньше внучек был. А потом князь его забрал. Теперь вот некому кормить меня. А у князя как? Не можешь работать — пошёл прочь со двора. А кому я, старый, нужен? Внука-то забрал князь. И некому кормить меня.

— Дедушка. — проговорил Лён, опасаясь, что разговор пойдёт по кругу, — а зачем князю отроки?

— А кабы знать мне! А ты чья будешь?

— А ничья. Отец с матерью как померли, так двор за недоимки и забрали весь. Меня тоже чуть не забрали, да я сбежала. Сирота я.

Слово за слово и кончилось всё тем, что у старика появилась новая внучка. Чтобы, значит, было кому его кормить.

Лён был доволен. Главное, что он не только проник в город, но и попал прямиком на княжий двор.

Глава 5. Шампанского и креветок!

— Эка ты кобылища нерасторопная! — рассердилась стряпуха.

Новую работницу тут же определили на поварню. Немного силёнок надо, чтобы воду одну возить! А остальное время, что же — бездельничать?

— А ты иди, внучка, — одобрил дед, — ты, чай, в деревне-то к работе привыкши. А на поварне и кусок послаще и варево погуще. Глядишь, и мне принесёшь чего!

Так Лёна и приспособили таскать помои. В тот же день у стряпухи произошёл облом. Только она сорвала с Лёна платок, чтобы оттаскать его за косы, как тут же удивилась:

— Это что? — спросила она, указывая на рыжий ёжик.

— А это, — начал кривиться Лён и тереть грязным кулаком глаза, — у нас в деревне у старостиной дочки коса, как хвост у изгулявшейся собаки. Она и срезала мои-то косы, чтоб себе привязывать!

— У, чучела! — пожалела её стряпуха. — Смотри, чтоб за парнишку не приняли!

— А что будет? — прикинулся дурой Лён.

Но так и не узнал.

— Ну, вот что, хватит! — сказал поздно ночью сам себе Лён. — Этак они меня изъездят за работой! Пора менять ситуацию. Необходимо приникнуть в князевы покои!

Он уже третий день чистил за коровами, выносил навоз и делал всю грязную работу. Коровы его уже узнавали и приветливо шлёпали хвостами по лицу, пока он лазал под их ногами, подбирая сочные лепёшки. Бедной Маньке доставались все щелчки и все грубые шутки разбалованной княжеской дворни. Они считали себя столичными жителями — едва ли не аристократами! — и с деревенскими сиротами не особо церемонились. Какой смысл был в подобной маскировке?!

Едва занялся рассвет, Лён уже сидел в укромном месте с берестой и старым кривым гвоздём, который выпал из лошадиного копыта. Укромное место находилось на застрехе большого, крытого соломой коровника — больше нигде спокойного местечка не нашлось. И вот он пишет те слова, что сочинил ещё до света.

Как зари румяной взор
Озарил весь княжий двор,
Так и бедную сиротку
Озарило счастье кротко.
Плачет Золушка на крыше,
А за горем и не слышит,
Как зовёт её удача.
Золушка уже не плачет.
— Крошка милая, чуть свет
Даст судьба тебе конфет,
В красно платье нарядит,
С княжьим сыном поженит!
Только ты поторопися
И во двор скорей спустися!

Лён расхохотался. Кажется, круче уж некуда! Главное — попасть в господские палаты.

— Вот что. Надо поторопиться. — сказал он сам себе.

Но не успел.

— Ну не так же! — завопил Лён, съезжая по соломенной крыше на собственном заду.

— Мама! — орал он, понимая, что сейчас расшибётся в лепёшку.

Однако, ничего такого не случилось. С платьем, задранным на голову, он упал в телегу с сеном и зарылся в нём. Не успел высунуться, как тут же сверху упала берестяная грамотка. А гвоздь потерялся.

— Манька, срамница! — завизжал чей-то голос. — По сенам шастаешь!

И Лёна за ухо вытащила из сена всё та же стряпуха.

— Даром, что сирота! Вся изгулялась! — и удивилась: — Что это?

В стряпухины руки попалась береста.

— Да ты никак читать умеешь? Где взяла, поганка?! Сознавайся!

— Ну вот что, Манька, — сурово выговаривала какая-то большая шишка над стряпухами, — ты девка порченая, недаром без косы! Да ещё грамоте разумеешь! Пойдёшь в покоях молодого княжича полы мыть. Ежели он на тебя позарится, убытку большого не станет.

Вручили Маньке тяжёлое ведро с водой, дали метлу, тряпку и втолкнули в барские покои.