Исполнение желаний

- Здравствуй, Дарья, - проблеял дяденька. - Очень приятно познакомиться. А зовут меня Ваучер. Вот собаки, когда воют, издают такой звук: “вау. вау-у”. А те, кто этот вой слушают, те ругаются: “Черт-те что!” - говорят. Если эти звуки составить вместе, то получится: “вау-черт”. Отбрасываем глухую согласную “Т”, буква “Ё”, как известно, пишется, как “Е”. Что получается?

- Черт-те что получается. Вы, дяденька, мухоморы сегодня не кушали?

- Нет, Даша, не кушал и кушать не собираюсь. А получается очень простое слово - ВАУЧЕР. Это - я. И я - твой!

- Очень приятно, что ты мой, товарищ Ваучёрт. Только ты мне не нужен.

Мне вполне бабушки хватает. За день так намотаешься завтраки ей носить.

А насчет мухоморов ты по-моему врешь.

- Я не вру, Даша. Я никогда не вру. Все, что я говорю, было, есть и будет. Я такой же непогрешимый, как метр или килограмм из палаты мер и весов. Я - эталон. Вот метр, например, эталон длины. А я являюсь эталоном советского человека после перестройки. Каждый человек в бывшем СССР имеет свой Ваучер. Ваучер и человек - близнецы братья. Кто более матери - истории ценен?...

- Я поняла, поняла! Ты не мухоморы поел, ты просто выпил вина Сухумского разлива. И теперь ты думаешь, что ты не человек, а его тень. Но ты зря думаешь, что ты такой постоянный, как метр или килограмм. Тень ведь может быть и длинной и маленькой - всякой.

- Да, Дарья, ты нашла правильное определение: я - тень. Но я такая тень, которая не зависит от источника света. Я - тень постоянная, так как завишу только от света идей моих создателей. А в их свете любой Ваучер является частицей госкомимущества. А насчет вина мне не совсем понятно, почему именно Сухумского разлива, а не Краснодарского, например?

- Краснодарского тоже гадость приличная, но Сухумского - всех гаже. И мне, кстати, совершенно непонятно, что с тобой делать?

- Вложи куда-нибудь.

- Вложить... Интересная мысль. Но куда? А, придумала. Вот как раз Волк идет. Волк, эй, иди сюда.

- Ну, че надо? Ты же знаешь - я тороплюсь, мне надо вперед тебя к бабушке поспеть.

- Знаю, знаю. И ты тоже знаешь, чем это все кончится. Неужели тебе не надоело постоянно испытывать резекцию желудка без наркоза и асептики? Вот, есть прекрасная альтернатива - товарищ Ваучер. Вложи его, куда следует, и, уверяю, никакие охотники оттуда его доставать не будут. Как говорится, и бабушка цела, и волки сыты.

- Даша, он же какой-то... Ну, неаппетитный, что ли!

- Ничего, не в ресторане, небось. Бери, что дают.

***

“Тебе, Проводник, в КВНе надо работать, — смеюсь я, — юморист от бога!”

“Это не я, — спокойно отвечает Проводник, — это ты сам. Я только придал абстрагировано-вещественную форму твоим мыслям”.

2

Сыграть себя на лютой сцене,

Сыграть неистово, сквозь стон!..

Затем — туда, где пляшут тени,

Под гвалт дерущихся ворон.

Родные лица — только в профиль,

Полупрозрачные они.

И все — эскиз, и чьи-то строки

Висят, вцепившись за карниз.

Полупрозрачная реальность,

Преображенная стезя...

Кольцом завитая начальность:

В кольце конца найти нельзя.

Ну, а пока

На лютой сцене

Сыграть себя,

В который раз!

Потом — туда,

Где только тени

Ведут угрюмый

Перепляс.

Да, только стихов мне не хватало! Впрочем, от безделья и до стихов можно дойти. Как никак третью неделю я в этой лечебнице лежал и хотя имел уже право немного гулять по коридору, все равно считался еще тяжелым. А стихи я в юности писал охотно, вот и решил от скуки попрактиковаться.

Конечно, я мог бы и не скучать, мог бы Проводника заставить проецировать мне в мозг любые события и участвовать в этих событиях почти вещественно. Но я сам поручил ему охранять мое здоровье. И он считал, что сильные эмоции, переживания даже в роли зрителя мне вредны. И, если я хочу смотреть кино в собственном сознании, то должен сперва снять указание об охране. Мне меньше всего хотелось откинуть коньки от разрыва сердца, так что я ворчал, но терпел. Взамен Проводник кормил меня полуснами их моей прошлой жизни, искажая их весьма причудливо. Правда, он всегда уверял, что эти искажения я создаю сам.

А стихи что ж, пускай. Тем более, что записывать их мне не надо, все запоминает Проводник, буква в букву.

Свою жизнь я устало читаю с листа,

Было в жизни плохого, увы, до черта,

И хорошее было на грани рассвета,

И не знает никто, где деленья черта.

Говорят, что плохое с хорошим делить

Надо, чтобы себя оценить,

Говорят, на весах равновесия нету,

Ну а я продолжаю по жизни шалить.

Я по жизни - блатной, но не верю я в блат,

Жизнь без блата рассудит в чем я виноват,

Что хорошее было, что было плохое

И чем я в этой жизни сегодня богат.

У меня, надо сказать, не было особых тревог за будущее. Финансово Проводник обещал помочь безболезненно и быстро; в больнице я поправился, так как кормят нас, сердечников, хоть и пресно, но сытно, не то, что в психушке алкогольной.