Исполнение

— Как бы тебе сейчас ни хотелось уличить нас во лжи — но мы привязались ещё… к предыдущему тебе. Ты, будучи человеком, с честью проходил испытания, которые не всякому дракону по плечу. И после того, как это случилось… после того, как мы едва тебя не потеряли… После того, как мы увидели, что ты сам, силами своей души, своей силы воли удержался в этом мире и доверил нам свою жизнь… маленький, уязвимый, но всё ещё не сдавшийся… разве могли мы не принять тебя, как своего? Разве могли мы сделать тебе больно?

Дитрих остро взглянул на своего отца, больше всего страшась, и в то же время больше всего на свете желая ему поверить.

— Спроси Сирень, сынок, — тихо сказала Ланире, — ты же знаешь, что от неё невозможно ничего скрыть. Мы растили тебя с самого детства. Я выкормила тебя своим молоком. Для нас никогда не имело значения то, как появилось на свет твоё яйцо. И просим мы немного — и в то же время несоизмеримо больше, чем заслуживаем… Мы просим поверить нам.

Дитрих ничего не ответил. Ибо этой было правдой. В самом деле, до сегодняшнего дня у него не было ни единой причины усомниться в своей принадлежности к Сиреневому клану.

— Ну, хорошо, — выдохнул Дитрих, — тогда — вполне закономерный следующий вопрос. Зачем? Ради чего всё это было затеяно? Для чего вы были готовы рвать друг другу глотки из-за него… меня.

— Пророчество, — ответил Мизраел, — если представитель королевской крови иной расы вступит в брак с королевским драконом — это ознаменует начало освобождения драконов. Освобождения от боли, что Цвета причиняют нашей расе, едва мы осмеливаемся испытывать эмоции, не присущие нашему характеру.

— Но, — недоуменно сказал Дитрих, — я ведь теперь дракон? Значит, от меня пророчество больше не зависит?

— Не совсем, — мягко поправил сына Уталак, — мы всё же рассчитываем, что зависит. Собственно, именно по этой причине ты быстро вырос, потерял крылья на минимальный период времени, любишь грибы и любишь купаться. Ты — чистокровный дракон, сынок, и я лично вырву язык тому, кто посмеет в этом усомниться. Но при всём при этом — у тебя осталась человеческая душа. И это оставило свой след. Не могло не оставить, сам понимаешь.

В этот момент Дитриху на плечо легла тёплая ладонь. Повернувшись вправо, он увидел Меридию, которая тихонько подсела к нему, и о существовании которой, к великому своему стыду, он успел забыть.

— Ты, конечно, знала? — спросил он- почему же даже не намекнула?

И остолбенел, увидев в её глазах слёзы.

— Я уже один раз едва тебя не потеряла, — всхлипывая, прошептала она, — и не могла заставить себя об этом думать. Ибо испытала величайший в жизни страх, который до сих пор преследует меня в кошмарах. Прости меня за это, Дитрих. Прости меня.

И Дитрих поверил. Поверил им всем. В конце концов, прошлого уже не изменишь, и нет смысла наматывать сопли на кулак и искать виноватых. В конце концов, ничто не мешало Сиреневому клану отдать Дитриха на воспитание… да кому угодно. Но они оставили его у себя. И, стоило признать, дали всё, что только могли. Знания, силы, положение среди драконов… Дитрих, действительно, имел всё, чего только можно было пожелать.

— И что же мне, в таком случае, делать дальше? — спросил он, — уж извините, но я не верю в это пророчество. Хорошо, у меня душа человека. Отлично, мы поженились с Меридией. И что? Драконов по-прежнему терзает боль. Так что же это за пророчество, если мучения от Цвета продолжаются? Где обещанная свобода, вместо которой драконьи принцессы начали умирать?

— Я не знаю, сынок, — ответил Уталак, — сейчас я могу лишь просить тебя поговорить с сёстрами. Не исключено, что плата за пророчество окажется куда выше, чем мы полагали. И, как ты уже понял, первыми на острие попали твои сёстры. И не только твои. Все драконицы-принцессы сейчас в таком же обмороке. Даже, — он печально посмотрел на Меридию, — Ариадна и Трелона. После же этого… как мы уже говорили, Цвета сыграли свою роль в том, чтобы дать тебе новую жизнь. Год назад они предупредили, что время вот-вот настанет. И теперь тебе дорога только к ним. Они желали видеть тебя тем, кем ты сейчас являешься… Значит, настало время тебе исполнить их волю.

Уталак поднялся на ноги и с отчаянием в глазах сжал ладони в кулаки, с тоской глядя на Дитриха.

— Если бы ты только знал, — глухо прошептал он, отвернувшись, — с какой радостью каждый из нас занял бы это место, исполнил их волю, любой ценой. Если ты думаешь, что мы не знаем, насколько ты настрадался в прошлой жизни — … то ошибаешься, мы прекрасно знаем. И все считаем, что с тебя хватит. Если бы это только было в нашей власти… Но, увы, Цвет, наш безмолвный господин, непознаваемый источник великой силы и великой слабости… Сейчас пробудилась его воля, и мы перед ней, к сожалению, бессильны…

* * *

Минуту спустя Дитрих и Меридия стояли перед комнатой Аяри… Глубоко вздохнув, Дитрих толкнул дверь и вошёл.