Исполнение

— Ну, и чего вам опять надо? — недовольно спросил Кинаэль, которому не дали насладиться дрёмой в лучах уходящего солнца, — не смогли с мамкой договориться, что ли?

— Для того, чтобы мы могли с ней договориться, нам сначала нужно поговорить с вами, — ответил Дитрих, — если вы, конечно, не против.

— А со мной-то что говорить? — хмыкнул Кинаэль, казалось, искренне удивившийся, что до его мнения кому-то есть дело, — я тут ничего не решаю. Хоть и сын главного советника, а вон — стадо пасу. Какой с меня может быть спрос?

— Да будет вам прибедняться, — не выдержала Меридия, — может быть, среди людской расы быть пастухом — невелика заслуга, хотя и тут можно поспорить. Вы же своим народом были допущены на поверхность, чтобы следить за стадом, мясом с которого наверняка весь город кормится. При таких условиях вы не могли не пройти соответствующую подготовку, в том числе и боевую.

Кинаэль одобрительно посмотрел на Меридию.

— А вы, девушка, тоже соображать умеете, — уважительно кивнул он ей, — только это ничего не меняет. Я по-прежнему не понимаю, о чём со мной можно говорить. Сколько здесь овец, и сколько с них мяса и шерсти уходит в Скьярн каждый месяц, вас вряд ли интересует. А больше со мной и говорить не о чем.

— И всё же поговорить есть о чём, — настойчиво сказал Дитрих, — и потому мы спрашиваем у вас разрешения, потому что тема эта для вас может быть неприятна.

— Да спрашивай, спрашивай, — хмыкнул Кинаэль, принимая сидячее положение, — уже и самому интересно стало, что там за тема такая, что сами драконы передо мной, простым пастухом, такие танцы вежливости наворачивают.

— Я хотел бы спросить вас о… вашем отце.

Стоило отдать должное Кинаэлю, эмоции в себе он сдержал, хотя Дитрих и Меридия и уловили вспышку хорошо скрытого неудовольствия в виде мимолётного колебания Пурпура.

— Ну, хорошо, — сдержанно сказал пастушок, — и что вас именно интересует?

— Какие у вас с ним отношения? — осторожно спросил Дитрих.

— Я знаю, что он существует. Мне этого, в принципе, достаточно, — хмыкнул Кинаэль.

— И что, он ни разу даже не попытался увидеться с вами? — поинтересовалась Меридия.

— Ну почему же, — ядовито ответил Кинаэль, — пытался. И это было самой большой моей ошибкой.

Он замолчал, явно вспоминая что-то очень неприятное. После чего продолжил:

— Когда я достиг местного совершеннолетия, то уже давно интересовался своим отцом. И от матушки я получил подробные инструкции, как и где его найти. Уже к тому времени я полностью завершил своё обучение, и потому мог постоять за себя и позаботиться о себе. Я прибыл в город, где он, как мне рассказали, уже успел стать герцогом. Одной только встречи с ним я добивался целую неделю. Вот только случилась она не совсем так, как я ожидал.

Веточка, которая в этот момент попала к нему в руки, треснула. Но он этого даже не заметил, продолжая сминать щепки.

— Чего только я о себе за эту неделю не наслышался. Экзотическая тварь и остроухий выродок были ещё не самыми плохими словами. В конце концов, я не выдержал и кинулся с кулаками на одного особенно горланистого, мнящего себя остроумным. И, как ни странно, это ускорило встречу с моим отцом. Меня привели к нему под стражей. И знаете, что я увидел? Десяток его детей, которые алчными глазами смотрели на него, вернее, на его кресло. И тогда я понял, что даже не хочу говорить ему, кто я такой. Зачем? Для него я буду всего лишь ещё один претендент на его драгоценное герцогское кресло. Мне от него ничего не нужно. Так что меня бросили в темницу, той же ночью Гине стащила для меня ключи, и я убрался оттуда, оставив письмо от матери в камере на память.

— Значит, — осторожно спросил Дитрих, — вы не дали ему даже шанса с вами познакомиться?

— Я не видел в этом смысла, — покачал головой Кинаэль, — уверен, ему детей и так хватает. Ещё один, да ещё и такой экзотический, вряд ли добавил бы ему настроения.

— Но госпожа Талимея сказала, что ваш отец был хорошим человеком, — возразила Меридия, — неужели она, по вашему мнению, ошибалась?

— Возможно, он был таковым на тот момент, когда был простым командиром небольшой дружины. Но когда человек проводит столько времени у власти, уже невозможно оставаться хорошим. И дети его, кроме как с точки зрения наследников, уже вряд ли интересуют.

— Но ваша мать тоже уже, судя по всему, долгое время является главным советником города, — заметила Меридия, — по такой логике и она должна испытывать пагубное влияние власти.