Исполняющий чужие желания

— Н-не знаю, — хрипло проговорил Наор, медленно поднимаясь с колен. Его язык заплетался, но походка была твердой. Обойдя пентаграмму, он направился к ограждению лестницы, за которым пряталась Даша.

Я отпускаю тебя

Первым порывом было бежать, сломя голову. Прочь! Прочь от этой тонущей в темноте комнаты, освещенной призрачным сиянием пентаграммы. Прочь от чудовища с окровавленными руками и безумным взглядом.

Даша рванулась было вниз по лестнице, но тьма, сгущавшаяся по углам кабинета вдруг метнулась к Наору, окутывая его плащом, а затем, повинуясь его жесту, затопила лестничную площадку третьего этажа.

— Стоять! — рявкнул Наор страшным голосом. Но Даша и так не могла сдвинуться с места, барахтаясь в вязкой и липкой тьме, как муха, попавшая в паутину. Ужас пронзил ее до самого сердца. Наор еще ее не видел, но неотвратимо приближался к ограждению лестницы, за которым она пряталась, и отсюда она могла видеть его перекошенное от ярости лицо.

Она попыталась закричать, но вдруг поняла, что в облепившей ее тьме она не может ни вдохнуть, ни выдохнуть. Внутри ее все похолодело. От этого безумца можно было ожидать чего угодно. Он был силен, страшно силен. И настолько же одержим!

Нет! Нет! Только не это! Даша тщетно пыталась разорвать нити темной силы, сдавливающие ее все сильнее и сильнее. Это была та самая магия, которую пустил в ход Наор при их первой встрече, и которая оказалась бессильна перед джинном.

Джинн! Если бы только у нее в руках была бутылка, она бы постучала по ней, и Иббрис тотчас бы явился и спас ее!

Стоило ей только пожелать, как бутылка словно сама собой оказалась в правой руке.

— Ты-ы-ы! — проревел Наор, перемахнув через ограждение и оказавшись прямо перед ней на верхней ступени лестницы. — Как ты посмела следить за мной!

Даша в ужасе смотрела на него снизу вверх, как кролик на удава. Одного его вида было достаточно, чтобы умереть от разрыва сердца в тот миг, как увидишь его. От пронизывающего, как ледяной ветер, первобытного неразумного страха, Даша забыла обо всем на свете, глядя на нависшего над ней мужчину широко раскрытыми глазами. В его темно-синих, как ночное небо, глазах сверкали серебристые молнии, по коже и вставшим дыбом черным волосам пробегали голубые, сияющие нестерпимым блеском, грозовые разряды, а тьма окутывала его так плотно, что стало не видно ничего вокруг. Весь мир потонул в непроглядной черной мгле, которая не была однородна, а колебалась, как развевающиеся по ветру рваные ленты.

— Прошу… — прохрипела Даша, сама не понимая, как смогла выдавить из себя слово.

— Это все, что ты можешь сказать в свое оправдание? — зарычал Наор, запуская Даше в волосы пятерню и приподнимая ее над землей.

От боли у нее на глазах выступили слезы. Она забилась и жалобно заскулила, пытаясь ухватить руками его за предплечье и хоть немного ослабить его хватку.

— Мерзкая тварь! — его голос вибрировал от гнева, гулко отскакивая от стен и возвращаясь в ее воспаленное от ужаса сознание снова и снова.

От сильного толчка она потеряла равновесие и упала на пол, хватаясь за голову. Кожа головы горела огнем, по щекам градом катились слезы, своего тела она почти не чувствовала.

Только сейчас она поняла, что призрачная девушка кричит и бьется, запертая внутри пентаграммы, но не может вырваться оттуда.

— Наор! Наор, прошу тебя! Отпусти ее! — как сквозь вату донесся до Даши ее пронзительный крик. — Наор, я сделаю все, что ты захочешь. Не причиняй вреда этой девушке. Она ни в чем не виновата!

— Посмотри, Эвис! — хрипло ответил ей Наор. — Она принесла то, в чем мы с тобой так нуждаемся. Она сама принесла нам сосуд джинна. Осталось только загадать желание. Ты готова, Эвис?

— Наор остановись! Давай поговорим, — вновь попыталась воззвать к его разуму Эвис, но он слышал только свое безумие.

Он уселся в кресло с торжествующим видом переводя взгляд с Даши на Эвис и обратно. Даша свернулась клубочком на полу, пытаясь укрыться от его взгляда, пронизывающего до самых костей, и спрятать под собой сосуд. Она легонько постучала по нему пальцем, и в тот же миг почувствовала, что ленты тьмы вновь опутывают ее ноги и руки, и тянут вверх. Наор сидел, развалившись в кресле и шевелил пальцами воздетой перед ним руки. А от пальцев к телу Даши тянулись бесплотные ленты тьмы, и тело ее больше не слушалось, подчиняясь движениям Наора, словно марионетка. Она подняла бутылку и на вытянутой ладони протянула в сторону Наора.

— Даша, что случи… — в комнате материализовался Иббрис.

— Повторяй! «Я желаю…» — велел Наор. И Даша почувствовала, что не может воспротивиться.

— А ну отпусти ее! — Ибррис метнулся было к Наору. Но Даша послушно, несмотря на вопящий и мечущийся внутри нее протест, произнесла:

— Я желаю…

— Я слушаю, повелительница, — застыл, склонившись, Иббрис. Теперь, пока желание не будет произнесено до конца, он не сможет ничего сделать. Как же разорвать марионеточные путы и пожелать свое? Мысли вихрем метались в голове Даши.