Исполнитель

"Ну здравствуй, рыцарь" - бесплотный шелестящий голос, как всегда, возник в самой голове. Когда-то, в самом начале, это страшно бесило Первея, и сам Голос тогда был как-то суше, что ли… Сейчас же Первей вдруг поймал себя на мысли, что ему хочется слышать этот Голос, что он как-то даже скучает, что ли, когда его нет. Впрочем, если поначалу Голос являлся рыцарю далеко не каждую ночь, и только по делу, то теперь их беседы стали почти еженощными и гораздо более продолжительными. Тоже вроде бы по делу - Первей задавал вопросы, Голос отвечал - и в то же время… Сам Голос обычно ни о чём Первея не спрашивал, дав понять, что знает о нём всё.

"И тебе крепкого здоровья, мой Голос" - отозвался во сне рыцарь. Да, так и ответил в тот раз. Обычно он отвечал просто - "привет".

Послышался короткий бесплотный смешок.

"Ну сам подумай, какое у меня может быть здоровье? У меня и тела-то нет"

"Ну значит, здоровье твоё вообще нерушимо. Ведь нельзя разрушить того, чего нет"

Долгая пауза.

"Это правда"

Вот странно - в бесплотном шелестящем Голосе Первею почудилась грусть.

"У тебя возникли за день какие-либо вопросы? Я имею в виду твою очередную задачу"

"Задачу… Да нет, тут всё вроде ясно. Вопросов нет"

Пауза.

"Ну тогда что - спокойной ночи?" - и снова в Голосе Первею почудилась грусть.

"Нет, погоди. Давай поговорим, правда, успею выспаться, вон какой буран. У меня ведь по вашей милости совсем не осталось друзей, а случайные собеседники - это не то… Словом, поговори со мной, пожалуйста"

Снова долгая пауза. Первей вдруг испугался - бывало и так, что Голос исчезал, отключался не прощаясь, особенно поначалу, если вопрос, заданный Первеем, был не по делу или почему-либо недопустим.

"Вообще-то мне не положено разговаривать не по делу"

"Послушай. Я живой человек, и мне время от времени необходимо полноценное общение. Душу отвести, понимаешь? Если меня лишить этого, я буду чувствовать себя ещё хуже, чем сейчас, и это скажется на моей работе, ясно?"

Короткий шелестящий смешок.

"Ну разве что так… О чем мы будем говорить? Спрашивай, я постараюсь ответить"

"Слушай, и откуда ты всё знаешь? Ты и вправду всё знаешь?"

"Ну, не всё, но многое. Очень многое. Мне позволено"

"Кем позволено?"

Молчание. Нет ответа. И можно ждать до утра - его не будет. Ладно…

"Расскажи мне о себе"

Снова молчание. Долгое, долгое молчание, но Первей уже различал их - это молчание перед ответом.

"Что именно?"

"Ну… Как ты дошла до жизни такой" - и тут Первей испугался.

Он давно уже ловил себя на том, что подсознательно воспринимает Голос как женщину, этакую стройную высокую молодую даму, с красивым, умным и холодным лицом, с гладко зачёсанными назад волосами.

"Почему ты решил, что я дошла? А может, я дошёл? Или и вовсе дошло?"

Почему? Трудно ответить. Нет, Голос ни разу не подставился, не сказал о себе что-то вроде "я подумал" или "я заметила", или хотя бы "я вспомнило". Только безличные предложения, только бесплотный шелестящий голос. И всё-таки…

"Не надо. Зачем? Ты дошла, не отпирайся"

Послышался вздох. Да, натуральный бесплотный вздох, вздох насмерть измученной женщины.

"Ты прав, рыцарь. Я действительно дошла. Как? Я не уверена, что мой рассказ доставит тебе удовольствие"

"Ничего, я потерплю"

Пауза.

"И я совершенно уверена, что этот рассказ не доставит удовольствия мне"

"Тебе потерпеть ещё проще. Вообще, женщины созданы для терпения"

Короткий бесплотный смешок.

"Нет, ты совершенно невозможен. Ну ладно, слушай.

Жила-была девочка. Нормальная с виду девочка, у нормальных родителей. Дом на краю села, за домом сад, дальше поле, за полем лес. В поле полным-полно васильков, из которых так славно плести венки. Пчёлы жужжат в белой кипени цветущих яблонь… И мамины ласковые руки. И это "доченька, вставай"…

Голос пресёкся. Пауза. Долгая, долгая пауза.

"Только девочка не ценила всего этого. Её с детства влекла к себе магия. Её не тянуло к другим детям, и они отвечали ей взаимностью. Она нашла себе подружку не по летам - старую колдунью, жившую на отшибе, уже, считай, в лесу. Девочка могла часами сидеть с ней, учить заговоры, составлять обереги и прочее. Она научилась лечить детей и скот, научилась составлять приворотное зелье и снимать порчу. И напускать тоже научилась. Умирая, колдунья передала ей своё умение целиком. Но много ли знает деревенская колдунья? Девочке этого было мало, очень мало.

Впрочем, к тому времени она была уже не девочкой - девушкой, юной и прекрасной. Правда, местные парни боялись её, боялись одного взгляда огромных, глубоких, бархатно-чёрных глаз. Мать с отцом очень любили её и печалились, что женихи бегут от их ворот, как от пещеры дракона. Но девушку это не трогало. Зачем ей эти деревенские дурни, не могущие связать двух слов и годные лишь на то, чтобы с сопением залезть на женщину, как бык на корову? Нет, она метила выше, гораздо выше. И дождалась.