Исполнитель

Так. Ну что же, рано или поздно это должно было случиться — у людей есть глаза и уши, и они понимают не так уж мало, как может показаться. А ещё у них есть языки, и людская молва распространяется быстрее ветра. Ладно.

«Это всё очень любопытно, Родная. Но как это связано с Приговором?»

«Напрямую. Приговор касается инквизиторов»

Первей почувствовал сосущий холодок в груди.

«Говори, Родная»

«Тебя схватят. Тебя должны схватить. Будет трудно, родной. Но ты выйдешь оттуда, я уверена. В конце концов, я знаю»

«Раз ты говоришь, так и будет. Что с инквизиторами?»

Пауза.

«Эти люди совершили так много зла, что в нынешней жизни им не расплатиться ни при каких условиях. Да и, откровенно говоря, в следующем круге тоже. Они банкроты, полные и окончательные, и дальнейшее их существование абсолютно недопустимо. Ты снимешь их с круга»

«Как это следует сделать?»

«Терпение, мой рыцарь. Ночью я всё расскажу подробно. А сейчас вот что — ты должен заняться практической магией, сегодня же. Времени у нас мало, а ты всё ещё недоучка, извини. Вспомни ту четвёрку в корчме»

Точно. Тогда фокус провалился с треском.

«Это не шутки. Если такое случится в подвалах Святой инквизиции, твоя участь будет печальна, и ты закончишь свой путь, не выполнив Приговора и так и не расплатившись. Я этого не хочу, не могу допустить. Уж ты постарайся, родной мой»

«Ага, то-то: «родной мой»… Зауважала-залюбила. Ох, бабы… Всегда вы начинаете по-настоящему любить мужиков лишь тогда, когда возникает угроза их потерять»

Пауза.

«Да, рыцарь. И не шути над этим, пожалуйста»

«Ладно, извини, я просто хотел поднять тебе настроение. Откровенно говоря, мне страшновато, вот я и хорохорюсь. Итак?»

«Езжай вперёд, тут неподалёку есть одна поляна, просто сочащаяся Силой…»

* * *

Эта корчма была опрятной и нарядной — стены выкрашены весёлой ярко-жёлтой охрой, столбы, подпирающие крышу, и вовсе окрашены красной масляной краской. Сразу видно процветающее заведение. Над входной дверью красовалась странная вывеска — огромная деревянная колбаса, выкрашенная всё той же красной краской, своей формой навевающая нездоровые ассоциации.

Рыцарь вздохнул. Опять корчма. Всё время корчма. Корчма, таверна, харчевня, постоялый двор… А ему мерещится дом. Опрятный маленький домик с садом, с белёными известью стенами, и хозяйка выходит из дверей, глядя на него огромными чёрными очами, и через плечо на высокую грудь перекинута коса, толстая, как корабельный канат… Первей зажмурился, даже потряс головой, но видение не исчезло — только скромная хата превратилась в высокий родовой замок, и хозяйка тоже изменила облик — высокая стройная дама, волосы гладко зачёсаны назад и убраны жемчугом, шуршат по гранитным плитам садовой дорожки шёлковые юбки. У дамы строгое, красивое и умное лицо, и только глаза прежние — огромные чёрные очи, затягивающие в глубину. Дама подходит к нему вплотную, кладёт руки ему на плечи, её высокая грудь тяжко вздымается, натягивая шнуровку корсета. Первей не может отвести взгляда, а руки уже легонько тянут за шнурки, и округлые белые полушария выскальзывают на свободу, целясь в него крупными розовыми сосками. Шуршат, спадая, шёлковые юбки…

Первей с размаху ударил себя ладонью по уху, так, что в голове пошёл звон. Морок, чистый морок. Откуда? Нет, не то, постой-постой… Он же сейчас вот захотел женщину! Это невероятно — он уже и забывать стал, что это такое.

«Родная, отзовись»

«Да, рыцарь»

«Что это со мной творится?»

Короткий смешок.

«Нормально. Молодой ещё мужик захотел женщину. Должно быть, тебе смягчили режим сильнее, чем я полагала»

«Не так. Я захотел тебя»

Короткий злой смешок.

«Я вся твоя, мой милый. Мне самой раздеться или ты мне поможешь?»

«Не надо. Не надо так зло. Я же не хотел тебя обидеть»

«И тем не менее тебе удалось»

Долгая, неловкая пауза.

«Извини, Родная. Я правда не хотел»

Бесплотный шелестящий вздох.

«Ладно, рыцарь. Ты и правда не виноват. В конце концов, уже за одно избавление от этой ужасной, нескончаемой пытки жаждой я тебе благодарна… чуть не вырвалось — по гроб»

«Разве это моя заслуга? Я полагал…»

«Ты неправильно полагал. Это не твоя и не моя — это наша заслуга. Ну всё, проехали. Только знай — мне очень больно, когда ты напоминаешь мне о том, что я потеряла»

Долгая, долгая пауза. Что же ей сказать-то?

«Слушай, Родная. Ты сможешь. Мы сможем. Ну не отчаивайся, пожалуйста. Всё вернётся, поверь»

Долгое молчание.

«Ладно, рыцарь. Ты так и будешь стоять перед корчмой, или всё-таки будешь работать?»

«Да иду, иду, — Первей вдруг засмеялся в голос. — А за твои титьки я всё-таки когда-нибудь возьмусь, вот увидишь»

Долгий шелестящий смех.

«Нет, ты совершенно невозможен. На тебя и сердиться-то толком нельзя. Да иди уже, работай!»

* * *

Гул голосов, прорезаемый пьяными выкриками, слоистый дым, медленно вытягивающийся в волоковое отверстие под крышей, едкие запахи пота, дёгтя, вина и жареного мяса. Всё как обычно. Ладно, пора начинать тренировку.