"И зачем это, почему?" — думала Кира, украдкой поглядывая на него, она уже находила в себе зачатки той болезненной тревожности, которую может разбудить красота, когда ты точно уверен, что этой красоте не суждено принадлежать тебе никогда; похожим образом писателей захватывает совершенство чужого слова, а художников — полотна гениальных предшественников. Она ощущала свою беспомощность и ничтожность рядом с той великой творящей силой природы, что оказалась способна так соединить, скомбинировать все черты, чтобы настолько гармонично и правильно они сочетались! Эрн был так хорош, что мучительно становилось от накатывающей внезапно при взгляде на него бессмысленности бытия; словно венцом всего процесса творения, всей эволюции был он; но сама по себе красота ничего не объясняла, и только сильнее бередил душу вечный вопрос: для чего всё это немыслимое совершенство порождено — в чём цель красоты? в чем её польза? — красота не имеет смысла; но она — есть единственный результат вечных творческих поисков Вселенной; бесчисленное разнообразие объектов, невероятное множество комбинаций и всё ради того, чтобы… всего однажды — ведь ничто не способно повториться — произвести на свет божий нечто вроде Эрна…
— Я не знаю, — небрежно ответила Кира, заставляя себя отвести глаза, — вероятно, защита активируется, когда кто-то прикасается к тебе.
— А мне кажется, что ОНО — Эрн отзывался о светящемся куполе словно о разумном существе, причём довольно почтительно, — чувствует намерение, с которым прикасаются… Когда до меня дотронулась ТА — он выделил это местоимение интонацией, — женщина, оно включилось почти сразу…
— Что за женщина? — быстро спросила Кира. Эрну почудилось, что её глаза сверкнули при этом неодобрительно.
— Да так… Одна… Знакомая Друбенса… — юному колдуну показалось невозможным ответить правду именно сейчас, именно на этот вопрос и именно этой девушке. Кира испытующе глядела на него из-под козырька фуражки.
- Ладно, меня это не касается, — сказала она сухо, — я делаю свою работу, а купол свою.
— Оно, может, — робко предположил Эрн, — и вообще не отреагировало бы на эту кикимору из медкабинета… Не нужно было, мне кажется, поднимать такой кипеж…
Кирочку уязвило это замечание. Где это видано, чтобы сопливый юнец получал умудренного опытом офицера?
— Я должна была исключить малейший риск, — произнесла она жёстко, — Предполагать наличие у купола какой-либо избирательности — значит ставить под угрозу жизни людей. Всегда лучше перестраховаться. Если дело касается Тайны, любые средства хороши.
— Я не смогу вернуться к отцу?
Кирочка кивнула.
— Никогда? А что в таком случае ему скажут? Что я погиб? Но это же слишком жестоко! — воскликнул он, распахивая зовущие бездны фиалковых глаз.
— Что же ещё мы можем ему сказать? — глядя в сторону ответила она, — что ты невероятной силы колдун и за тобой охотятся другие маги? Что твоя сила способна искажать пространство-время и все это начинает попахивать Концом Света? — в голосе лейтенанта Лунь слышалась грустная ирония, — Да ведь он нам тогда просто не поверит, или, чего доброго, сочтет злыми шутниками либо сумасшедшими… Не все наши методы гуманны, Эрн, — Кира вздохнула и взглянула на него с сочувствием, — и порою обстоятельства вынуждают нас причинять боль.
— Ну уж нет! — Эрн гневно нахмурил бровки, — я не дам вам так поступить с моим стариком. Он, конечно, порядком мне надоедал, заставлял прибираться в комнате и мыть посуду, ругал за двойки, не пускал гулять, пока я не сделаю уроки, но подобной жестокости он явно не заслужил!
— И что же ты предлагаешь? — настороженно спросила Кира, она чувствовала, что оказывать психологическое давление на подростка сейчас может оказаться просто опасным.
— Я сам ему всё объясню. Мой старик не из тех, кто любит болтать.
— Дело не в этом, Эрн. Чем больше вокруг нас тех, кто посвящён в Тайну, тем сильнее она начинает проявлять себя, — Кирочка вспомнила красноречивый пример, который приводили ей сначала рыжая плутовка Нетта, а затем, много позже, на одной из лекций, полковник Айна Мерроуз, — почему ты думаешь, сбываются желания, загаданные в новогоднюю ночь? Просто-напросто многие верят в то, что новогодняя ночь особенная, и этого оказывается вполне достаточно для чудес… Потому нам, как оберегающим Тайну, не слишком желательно расширять аудиторию. Ведь если в какой-то момент вера перевесит неверие, то магия станет нормой…
— И все люди станут колдунами?