Исполнительница темных желаний

И просторная квартира – которую жена зачастую забывала убирать, а домработницы у них не держались из-за ее характера – казалась тюремной камерой. Он ведь не мог ее продать, обменять, разделить, она целиком и полностью принадлежала Верке. Какая же от этого радость?!

И работа, монотонная, однообразная, приносящая неплохой заработок, но не дающая независимости, надоела до чертей.

И Верка…

Господи, как ему надоела Верка! С ее замороченными постельными кульбитами. С ее бесстыдной привычкой ходить по дому голышом. С ее проницательностью. Она же не просто догадывалась о каких-то его шалостях, она просто мысли его читала! Он иногда даже спать боялся, а ну как приснится что-нибудь запретное, а она уловит. Уловит, поймет, что он прячет на самом дне души своей, которая томилась от тоски и безысходности, и…

И выгонит его к чертовой матери! А куда он пойдет, куда? На улицу? В подворотню? Его ведь и со службы попрут тут же, потому что хозяин их конторы – Серега Хаустов – друг и приятель его тестя, отца Верки.

Замкнутый круг просто какой-то получался, и выхода оттуда не виделось. Да и не очень-то хотелось искать выход, если уж быть до конца честным. Надоесть-то ему все надоело, но альтернативы-то не было. Не в работягах же в родном городишке век доживать, и спать на скрипучем диване с швеей-мотористкой с соседнего предприятия.

Нет, это не для него. Ему такая вот жизнь нужна: упакованная. А что раздражение накопилось и надоедливым кажется все, так это пройдет. Это усталость, да еще нежелание спать с Веркой. Вот тут он, не кривя душой, скажет честно: опостылели ему ее циркулем распахнутые ноги. И грудь ее, бесстыдно целившаяся в него темными сосками, надоела тоже. Выход есть?

Выход всегда есть. Надо было срочно завести постоянную любовницу, что он и пытался сделать, и не один раз. Не понравились претендентки, ни одна не понравилась. То алчная до денег. То в постели, будто за станком, монотонно все, без азарта и огонька. То дура какая-то занятая вечно, уговаривай ее, завоевывай на каждом свидании. Цветочки чтобы обязательно, знакомство с родственниками. А оно ему нужно?

Вот Полину бы он точно завоевывал. На нее времени было не жаль. И вот кого иметь в любовницах постоянных, так именно ее. Во-первых, скромна. Во-вторых, не болтлива. В третьих – желанна, вот! Надо, надо подумать об этом на досуге и наметить план серьезных действий по ее обольщению, тем более что Антоном, кажется, она не очень довольна. Оно и понятно: стал бы умный мужик болтать такие вещи о своей жене, с которой и женат-то всего ничего.

– О-оо, мой муж вернулся!

Верка вынырнула из арки гостиной почти голышом. Считать стринги, шлепанцы и браслеты на руках одеждой Виталий не мог. Тут же ткнулась ему губами под подбородок, чего он терпеть не мог с их первого дня совместной жизни, у него там после бритья вечно случалось раздражение. Взяла у него пакеты и пошла, виляя голым задом на кухню.

– Что там на улице? – спросила она.

– Жара, – ответил Виталий лаконично, стащил с себя пиджак, швырнул его на вешалку и поспешил укрыться в ванной, закричав оттуда: – Вер, сделай мне, пожалуйста, салат мой любимый и…

Господи, о чем это он?! Какой салат? Да она хлеба самостоятельно нарезать не может, не то что салат приготовить. И хотя его любимым салатом был простейший: помидоры с мелко нарезанным чесноком, заправленные оливковым маслом, надеяться на такое чудо из Веркиных рук было большой смелостью.

– Чего? – заорала жена из кухни, разумеется не поняв, что он от нее хочет.

– Ничего! – рявкнул он в ответ и добавил много тише: – Сам сделаю. Оденься лучше!

Странно, но, кажется, жена его последнее желание если не расслышала, то угадала. Когда он вышел из ванной, она сидела за столом в легком спортивном костюме и кромсала прямо на стеклянной столешнице хлеб.

– Вера! – сморщился он, поспешив отнять у нее нож. – Ну что ты делаешь, а?! Ну, есть же разделочная доска!..

– Да? Где?

Она как-то очень странно посмотрела на него, с каким-то истеричным вызовом, что его не могло не насторожить.

– Так, где доска, Витальча? – Губы у жены задрожали, будто она собралась зареветь. – Я в кои-то веки собралась накормить тебя ужином, а ты!.. Ты вечно всем недоволен, скотина!

– Ужином?!

Это было равносильно тому, что жена сообщила бы ему о том, что ее записали в сборную по футболу. Спорт она ненавидела, равно как и кухню и все, что там следовало делать. Она даже есть не могла в кухне, таскаясь с тарелками по всей квартире и забывая потом чашки, ложки, вилки на подлокотниках кресел и диванов, на столиках, полках. А тут вдруг ужин! Это что-то новенькое.

– Милая!