Исполнительница темных желаний

Почему-то грязные слова в адрес Полины его сильно стали задевать. И совсем не потому, что считал ее прекрасной женщиной и виды на нее имел. А потому, что коробила его эта отвратительная неправда. И за Антоху было обидно. Он там сидит ни за что. Возможно, только за то, что решил переспать с Зойкой не в том месте и не в то время. Так вот он там парится ни за что, а имя его жены тут полощет всяк, кому не лень.

Обидно! И за Антона обидно, и за Полину. И так это Хаустова задевало, будто при нем кто-то пытался имя его собственной дочери осквернить. И хотя дочери у него не было, а Полина ему была чужой, но ощущение, что чувство должно быть именно таким, не покидало его.

– Ну, возьми ее под свое покровительство, – фыркнула напоследок Тая с отвращением. – Мало Прохорова, ты еще защити малышку.

– Что ты пристала к Прохорову, я не пойму! То, что он слюни пускает, еще не говорит, что Полина…

– Твоя Полина падет, как нечего делать, – перебила его Тая и запустила деревянную лопатку, которой переворачивала оладьи, в раковину. – У него намерения очень серьезные. Более чем!

– Ты-то откуда знаешь?

– Оттуда, что он приезжал ко мне, – огрызнулась Тая и непонятно с чего покраснела. – Уговаривал, шантажировал, паскуда.

– Он?! Тебя?! – возмутился Сергей.

Хоть и давно уже остыли всякие чувства у него к Тае, но женой она ему быть не перестала. Стало быть, никто не смел! И Прохоров не смел ни уговаривать, ни тем более шантажировать.

– Рассказывай! – потребовал Сергей.

Она и рассказала. А он и обомлел.

Оказывается, порочная змеища Зойка стреляла своим жалом не только по мужским сердцам и ширинкам. Она еще и до женщин добиралась время от времени. Просто так – от скуки.

Однажды, устроив девичник в их же – Хаустовых – загородном доме, она подпоила Таю и уговорила ту устроить фотосессию обнаженки. Та, плохо соображая на тот момент, пошла на поводу у Зойки и долго потом проклинала себя за слабость. Змеища оказалась весьма изобретательной в плане морального прессинга и очень часто заставляла Таю устраивать ей алиби, когда она…

– И с Прохоровым, между прочим, тоже, – с виноватой ноткой в голосе продолжила рассказывать Хаустову жена. – И взяла, стерва, и рассказала ему, как мы с ней здесь перед камерой позировали.

– И он с этим приехал тебя на понт брать! – взбесился Сергей, готовый на этот момент просто взять и сломать Виталику шею.

– Ну да.

– А что взамен хотел?

Тайку Прохоров хотеть никак не мог, решил Хаустов, внимательно оглядев расплывшееся тело супруги. Что тогда?

– Просил, чтобы я Полине не рассказывала про его роман с Зойкой. Умолял просто, между строк намекая поначалу, что все, мол, мы не без греха. А потом уже в открытую начал угрожать, что тебе расскажет.

– Подонок, – с брезгливой миной обронил Хаустов.

А про себя тут же подумал, что Прохоров мог бы и не стараться – устраивать сцену своей жене Тайке теперь он бы ни за что не стал.

Все исчезло, утонуло, подернулось осклизлой ряской, как в затхлом водоеме. И никакого чувственного всплеска на неподвижной поверхности уже давно не наблюдалось. Никакой даже мало-мальски заметной ряби. Тихо все, безнадежно с годами затухло.

– И что же, ты ему пообещала Полине не рассказывать о том, какой он мудак? Пообещала закрыть глаза на его художества?

– Мне, между прочим, по барабану, с кем он спит. А о ее нравственности я и вовсе не обязана печься. У нее муж есть. Да ты теперь, оказывается, в заступниках.

– А Вера?

– А что Вера?

– А как же Вера? Ты же с ней дружишь! Ее тебе не жалко?

– А с какой стати мне ее жалеть? – Блеклые глаза жены смотрели на него с откровенным недоумением. – Сама она не переживает по поводу: с кем ей изменяет ее муж, а я стану?

– А почему она не переживает? – внезапно заинтересовался Хаустов, который справедливо полагал, что любой на ее месте переживать должен.

– Да потому, что сама не без греха. И к тому же прекрасно знает, что Виталик никуда от нее не денется. Он прочно и навсегда привязан к ней не только супружескими узами, но и материальными благами.

Его-то что возле Таи держит, с неожиданной ненавистью подумалось в тот момент Хаустову. Он-то чего ради терпит ее подле себя?! Никакой зависимости и…

И, кажется, он уже долго и основательно думал над этим, да так ни к чему и не пришел. К тому же ему не довелось встретить в своей жизни такую женщину, как Полина Панова. Вот ради такой он… может быть начал бы все с нуля. Пока не встретил. А ради такой, как соседская Маруська, не стоит даже и пытаться. Она ведь и от него устанет через полгода-год, а то и раньше. И высмотрит себе еще одного соседа на роль любовника. И так же вот станет перед его голодными глазами оголенное загорелое тело демонстрировать.

Нет, потерпит пока…

Хаустов глянул на солнечный след, подкрадывающийся к его ногам, чуть двинул кресло, пытаясь спрятаться. Но тут же начало печь в затылок. И снова накатило раздражение на жену. Ведь хотелось ему совсем другую беседку приобрести. Готовую, прекрасно сконструированную, куда в любое время суток солнце не добиралось из-за широкого козырька.