Испорченная безумием (ЛП)

Все еще прижимаясь щекой к внутренней стороне ее бедра, я провел кончиком языка по ее пухлым губкам киски, нежно раздвигая их, чтобы покрутить ее клитор, прежде чем снова опуститься вниз. Лицо Авроры раскраснелось, когда она наблюдала за мной с приоткрытыми губами. Я надавил на другое ее бедро, еще больше раздвигая ее ноги и обнажая большую часть ее киски. Мой язык снова скользнул между ее половыми губами, касаясь ее гладкого, но тугого отверстия. Ее возбуждение покрыло мой язык. Я замурлыкал и начал кружить вокруг той идеальной маленькой дырочки, которая уже однажды принимала меня.

Я притянул ее к себе, посасывая ее клитор. Она вскрикнула от удивления и удовольствия, когда я беспорядочно вылизывал ее, размазывая ее соки по своим подбородку и щекам. Она легла на стойку, запустив обе руки в мои волосы, ее глаза расширились в неверии, когда мой рот и язык попробовали ее губы, клитор и дырочку.

Ее возбуждение больше не было мелкими каплями. Оно покрывало весь мой язык, когда я поглаживал ее отверстие.

Ее бедра напряглись, киска сжалась, лицо исказилось от удовольствия, затем громкий стон сорвался с ее приоткрытых губ. Я схватил ее за ягодицы, мои пальцы впились в них, когда я крепче прижал ее киску к своему лицу. Она вздрогнула, ее ногти царапнули мне кожу головы. Ее запах усилился. Я застонал и просунул язык в ее узкое отверстие. Ее возбуждение покрыло мой язык, и я жадно слизывал его, трахая ее своим языком. Я хотел завладеть каждой частичкой ее тела своим языком, пальцами, членом, даже своим гребаным любимым ножом. Я хотел запечатлеть себя в теле и сознании Рори.

— Я не могу. Больше не могу, — выдохнула она через некоторое время. Я вытащил из нее свой язык. Мой подбородок и рот были покрыты ее похотью. Она облизнула губы, выражение ее лица было ошеломленным и смущенным.

После того, как я стянул с нее уже промокшие пижамные штаны, я схватил ее за бедра и поднял обратно на стойку, затем толкнулся между ее ног. Мой член напрягся в штанах, но у меня было предчувствие, что сегодня вечером до него очередь не дойдет.

— Что… — Глаза Рори расширились, когда я просунул средний палец в ее отверстие. Она напряглась, ожидая боли, но, несмотря на то, какой тугой она была, а она была удивительно тугой, она была такой мокрой, что я легко проскользнул внутрь. Я посмотрел вниз на свой палец, раздвигающий ее розовую киску, блестящую от возбуждения. Я согнул кончик пальца и крепко прижал тыльную сторону ладони к набухшему клитору Рори, затем перестал двигаться.

— Так туго, — торжествующе сказал я. — Никто не был в этой киске после меня, и никто никогда не будет.

— Я ненавижу тебя, — прошептала она. Но в ее глазах не было ненависти, по крайней мере, не только ненависти. Она ненавидела меня по уважительной причине, и, вероятно, себя тоже. Я был знаком с ненавистью, с ее двусмысленностью. Это было самое дорогое моему сердцу чувство. Это было также чувство, которое я никогда не испытывал к Рори.

— Я знаю, — пробормотал я и опустил голову. Я перевел взгляд с горящих глаз Рори на свой палец, все еще глубоко погруженный в нее. Я разжал руку, чтобы моя ладонь больше не давила на ее клитор, и высунул язык, чтобы поласкать его, затем переместился ниже и облизал палец, дразня ее чувствительную плоть.

Она сильнее дернула меня за волосы. Возможно, она ненавидела ту власть, которую я имел над ее телом, но не настолько, чтобы остановить меня. Если бы она знала, какую власть ее существование имеет над моим телом и разумом, она бы поняла, что я обречен.

Я мог бы вечно наблюдать за ней, за легким покачиванием ее бедер, когда они встречали толчки моего пальца и моего дразнящего языка. За ее тяжелым дыханием, вздымающейся грудью и раскрасневшимся лицом.

Вскоре она содрогнулась от своего второго оргазма. Она была бы так готова к тому, чтобы я трахнул ее.

— Мне нужно быть внутри тебя.

— Ты сумасшедший, — сказала она.

Безумнее, чем она думала.

— Я причинил тебе боль.

— Да, — подтвердила она.

— Вот почему я и близко не подойду к тебе со своим членом. Не сегодня.

Она нахмурилась, недоверие боролось на ее лице с любопытством.

— Но мне нужно заявить на тебя права. Черт, это все, о чем я могу думать. Ты знаешь, что ты моя. Я даже не помню нашу первую ночь как следует, и я хочу это исправить. Сегодня ночью я хочу быть тем, кто будет истекать кровью и страдать, заявляя права на тебя.

Ее замешательство только росло. Я не был уверен, что она не убежала бы с криками, если бы узнала, что я задумал. Черт, я бы даже не стал ее винить, но эта идея не покидала меня с тех пор, как я мечтал об этом несколько недель назад. Это был идеальный способ доставить Рори удовольствие, а мне — боль, и заявить на нее права той частью меня, которая не относилась к моему телу.

Я выхватил нож из ножен.

Глаза Рори тревожно расширились.

Я подбросил нож в воздух и поймал лезвие. Моя хватка все еще была ослаблена, но острое лезвие уже царапало мою кожу. Мои мозоли от драк и паркура исчезали с рук нелегко, но сегодня они пройдут.