Испорченная безумием (ЛП)

— Она будет жить, — сказал я, протягивая руки. — Не понимаю, как она может разозлить меня настолько, чтобы захотелось ее убить.

— Ты хочешь убить почти всех, — сказал Алессио. — Тебе нужна моральная поддержка? — я ответил на его насмешливую ухмылку средним пальцем.

Зевнув и потянувшись, я поднялся со стула, подошел к своей машине и сел внутрь. Мне не хватало комфорта моего RAM. Жесткая подвеска Мустанга доставляла неудобства.

* * *

Дорога до кладбища заняла у меня тридцать минут. Я попытался вспомнить каких-нибудь француженок из моего прошлого, но в голове было пусто. Впрочем, это было неудивительно, учитывая, что я даже забыл свою ночь с Рори, которая затмевала всех остальных девушек в моем прошлом.

Взятая напрокат Toyota Yaris ждала на посыпанной гравием стоянке рядом с автомобильным кладбищем. На протяжении многих лет Адамо и другие гонщики закапывали останки своих машин в пыльную землю. Теперь десятки машин появлялись из-под земли, как костяшки домино.

Я остановился так, что мой бампер уперся в бампер другой машины, и вышел.

Я увидел женщину, сидящую за рулем. Она не выглядела счастливой видеть меня. Возможно, это закончится тирадой. Кто знает, что я натворил после того, как трахнул ее. Должно быть, все было плохо, если она разыскала меня больше года спустя, чтобы высказать мне все, что думает. Это может быть даже весело.

Наконец, водительская дверца открылась, и она вышла. Адамо был прав. Она была высокой и с хорошими формами, но сегодня она определенно была одета не для того, чтобы произвести впечатление. На ней были простые джинсы, обтягивающая футболка, шлепанцы и никакой косметики. Я надеялся, что она не забыла накрасить лицо, потому что планировала безобразно плакать. Скоро она поймет, что на меня слезы не действуют.

Она не вытащила ключи из замка зажигания, значит, готовилась к быстрому побегу. Меня это заинтересовало. Ее лицо не вызывало никаких воспоминаний. Я даже не мог сказать, в моем ли она вкусе. У меня все зависело от настроения. В одну ночь я выбрал высокую модель, которую многие хотели бы поиметь, а в другую — тихоню, которая делала лучший в жизни минет, рискуя повредить горло в благодарность за то, что ты выбрал ее.

Она остановилась как вкопанная и посмотрела на меня с выражением тревоги на лице.

— Ты меня не помнишь, верно?

Я засунул руки в карманы.

— Нет, вообще не помню.

— Я так и думала, — сказала она, бросив взгляд на свою машину. У меня было ощущение, что там кто-то есть. Неужели она привезла своего нового любовника для поддержки?

Прищурившись, я подошел к задней двери и открыл ее. Она не останавливала меня, только смотрела.

Я замер, когда заметил маленького ребенка в грязном детском кресле на заднем сиденье. Он был только в подгузнике, чего, вероятно, было достаточно в невыносимую жару снаружи, но не в кондиционированном воздухе внутри машины.

Я сделал шаг назад и свирепо посмотрел на девушку.

— Мне нужны гребаные объяснения, и как можно скорее, иначе это станет для тебя очень неприятным опытом.

Она подошла к нам и подняла с сиденья ребенка, мальчика, как я догадался по чертам его лица. Она держала его так, словно он был грязной дворняжкой, которую она нашла на улице и которую не терпелось сдать в приют.

У меня было чертовски плохое предчувствие по этому поводу.

Она протянула его мне на вытянутых руках. Мальчик уставился на меня широко раскрытыми глазами.

Нахуй это.

— Он твой, — она снова попыталась передать его мне. Я сделал шаг назад, уставившись на ребенка, затем на девушку.

Она опустила его на горячую землю пустыни, и он пополз к ее ногам, пытаясь, чтобы его снова взяли на руки. Земля, вероятно, обжигала его нежную кожу.

— Подложи под него это гребаное полотенце или подними его, — прорычал я.

Она дотянулась до грязного полотенца на полу, расстелила его на земле и уложила ребенка на него.

— Стой, — нетерпеливо сказала она, как будто он был непослушной собакой.

Она встретилась со мной взглядом.

— Он твой сын.

Я покачал головой. Мой сын? Что за черт? В прошлом я иногда забывал взять с собой презерватив. Неужели это действительно начинает вылезать мне боком?

— Откуда мне знать, что он мой?

Она сверкнула глазами.

— Обычно я пользуюсь презервативом. Ты был единственным, с кем я не предохранялась.

— Если ты занималась со мной незащищённым сексом, то, возможно, и с другими парнями трахалась также.

— Он твой! Ты можешь сделать тест ДНК, если мне не веришь.

Я не хотел верить ни единому гребаному слову из ее уст. Но мне не нужен был тест ДНК, чтобы знать, что он мой. Черт бы всех побрал. У него были мои глаза, и что-то в нем просто кричало о Фальконе. Я не мог этого объяснить.

— Я не заберу его с собой, — сказала она так, как будто мы обсуждали предмет мебели, а не ребенка. Разве женщины обычно не испытывали материнских чувств к своему потомству? Моя мать скорее разорвала бы себя на куски, чем бросила нас, но, конечно, я знал истории о моей сумасшедшей бабушке, которая пыталась убить моего отца и его братьев. Разве не иронично, что я выбрал сумасшедшую сучку для траха?