Испорченный король

Эйден разводит пальцы на моем горле, чтобы его губы могли найти точку пульса. Он прижимает язык к моей влажной коже, а затем жестко втягивает ее губами, чередуя ощущение мягкого нажатия с посасыванием.

Все выходит из-под контроля.

Я стону, уткнувшись в его плечо, когда волна почти обрушивается на берег. Я трусь о его руку.

Просто еще одно движение.

Всего одно прикосновение.

Это чувство так, так близко, и я никогда ни в чем не нуждалась так сильно, как в том, чтобы эта волна накрыла меня.

Эйден останавливается.

Он убирает пальцы с моих возбужденных нервов, вытаскивает руку из-под моей юбки и отпускает мое горло.

Пустота охватывает меня, когда он откидывается на подушку, возвращая мне личное пространство, которое он нарушил несколько секунд назад.

Я несколько раз моргаю.

Унижение и разочарование разъедают мои внутренности как жгучая кислота.

Унижение из-за того, что я чуть не подарила этому засранцу свой первый сексуальный опыт с левым человеком в чертовом кафе.

Разочарование из-за того, что он остановился. Как будто он вообще не прикасался ко мне.

Я не знаю, кого мне следует ненавидеть больше. Себя или его.

Я ожидаю, что он будет издеваться надо мной, и на этот раз я, черт возьми, это заслужила. На мгновение я застонала. На мгновение я прижалась к нему. На мгновение мне захотелось разврата, который предлагал этот засранец.

Кто-нибудь, убейте меня.

Эйден сохраняет нервирующий зрительный контакт, словно препарирует мою душу, разрывает и танцует на ее останках.

Затем он делает что-то, что шокирует меня до чертиков.

Он подносит свои блестящие пальцы к лицу – те самые пальцы, которые чуть не довели меня до грани, и засасывает их в рот.

Он проводит языком по ним и медленно вылизывает их дочиста.

Почему это так… горячо?

Даже если я захочу отвести взгляд, я не смогу. Мои бедра сжимаются, и я чувствую, что взорвусь прямо здесь, прямо сейчас.

Облизнув блестящую влагой кожу последний раз, он убирает пальцы и проводит языком по нижней губе.

Я ловлю себя на том, что прикована к нему взглядом. К его языку.

Я наклоняюсь вперед вопреки своему здравому смыслу.

– Ты хоть понимаешь, как долго я фантазировал о твоем вкусе, сладкая? – хрипит он низким просевшим басом.

Не в силах вымолвить ни слова, я качаю головой.

– Я фантазировал о том, как запру тебя в темном классе, повалю на стол, закину твои ноги себе на плечи и буду вылизывать, пока ты не закричишь. Фантазировал о том, как похищу тебя с тренировки по легкой атлетике, прижму к дереву и буду трахать, пока ты не потеряешь сознание.

– Эйден… Хватит…

Его грязные разговоры провоцируют ту часть меня, о существовании которой я никогда не думала.

Его грубые слова станут моей погибелью.

Это будет моим проклятием.

Моим нисхождением в Ад.

Нет, если я смогу это остановить.

Я кладу дрожащую руку ему на грудь и вздрагиваю от сводящего с ума сердцебиения под горячими, твердыми мышцами.

Он выглядит таким собранным и контролирующим себя, что я никогда не думала, что его пульс может быть таким… неустойчивым. Почти таким же неконтролируемым, как мое собственное сердцебиение.

– Я не могу остановить свои фантазии, сладкая, – он обхватывает своей рукой мою, что лежит на его сердце – его черном, очень черном сердце. – Но я не расскажу тебе об остальных, знаешь почему?

Я один раз качаю головой.

Он отдергивает мою руку от своей груди, словно я обжигаю его.

– Потому что ты не готова к этому. Но вот что я тебе скажу… – Он наклоняется, чтобы сипло прошептать: – Ты вкуснее, чем любая гребаная фантазия.

Глава 15

Проходит несколько дней.

Неважно, как сильно я хочу, чтобы все вернулось на круги своя, этого не происходит.

С того дня в кафе Эйден не переставал писать мне каждый вечер и каждое утро.

Первые сообщения пришли в тот же день, когда я смотрела «Нат Гео» с дядей Джексоном.

Эйден: Что у тебя на ужин?

Эйден: У нас была паста, но ты – единственное, что я попробовал сегодня на вкус. Я не могу перестать думать о моих пальцах внутри тебя, о твоих стонах. Жаль, что у меня не получилось как следует распробовать тебя и засунуть язык в твою тугую киску.

Эйден: В следующий раз я это исправлю, сладкая.

У меня едва хватило голоса, чтобы пробормотать «спокойной ночи» дяде и убежать в свою комнату.

Он отправлял подобные грубые сообщения каждый вечер, а иногда и по утрам.

Я несколько раз назвала его психом. А еще безумным. Но это только усилило его религиозное отношение к его сообщениям.

Придурок.

Мы с Ким обедаем в саду за домом. Перед нами стоит салат, и мы смотрим на высокие сосны вдалеке, пока она рассказывает о своей последней просмотренной корейской мыльной опере в мельчайших подробностях.

– Ты заметила кое-что странное? – спрашиваю я, когда она заканчивает свой пересказ.

– Например? – Она жует огурец.

– Например, тебя больше никто не обзывает. Даже Адам, самый большой хулиган из всех хулиганов, прошел мимо тебя этим утром, не сказав ни слова.

Она улыбается, ее мятного цвета волосы развеваются на ветру.

– Мой новый образ шокирует их до чертиков.