Испорченный Найт-Крик

— Мне жаль, что я так быстро, но мне сегодня нужно работать, а Коди нужно в детский сад, — говорит она мне, целуя в щеку, прежде чем направиться к двери.

— Спасибо тебе, — говорю я, когда она закрывает за собой дверь, и плюхаюсь обратно на кровать, уже уставшая за день.

Рука Тобиаса ползет выше по моему бедру, и у меня перехватывает дыхание, когда я чувствую, как кто-то с рычанием отбрасывает его руку.

— У нас нет на это времени, — ворчит Ксавьер рядом с нами, и я почти выпячиваю нижнюю губу, как это сделал Хантер всего несколько мгновений назад. Немного горячего секса помогло бы мне успокоиться прямо сейчас, а секс, в котором участвовали бы все трое, определенно заставил бы меня впасть в коматозное состояние, вызванное сексом, против чего я, думаю, не возражаю.

— Черт возьми, прекрасно, — бормочет Тобиас, когда Хантер протягивает руку, чтобы вернуть меня в сидячее положение, и я охотно соглашаюсь.

— С Днем Рождения, любимая, — бормочет он, прежде чем броситься к двери. Он выходит на минутку в коридор и возвращается с гитарой, обернутой гребаной лентой. Гитара. Завернутая. Лентой.

Я в шоке смотрю на него, когда он обходит кровать с моей стороны и осторожно кладет акустическую гитару мне на колени. Мои пальцы скользят по дереву, когда я с волнением смотрю на инструмент. Мой папа умел играть на гитаре, но я никогда не позволяла ему научить меня. Сколько бы он ни умолял, это было просто не для меня. Но сейчас, сейчас я хочу выучить каждую ноту.

— Хантер, у меня нет слов. Спасибо тебе, — шепчу я, запрокидывая голову, и его губы находят мои.

— Не за что. Поскольку ты хочешь сходить в музыкальный магазин, я подумал, что это может быть то, что тебе понравится. Когда мы пойдем в магазин, мы могли бы посмотреть учебные пособия и все такое, — предлагает он мне в губы, и я улыбаюсь, быстро целую его в губы еще раз, прежде чем он отстраняется.

— Вы, ребята, теряете время, — снова жалуется Ксавье, и я выворачиваю руку Тобиаса, чтобы посмотреть на часы. Я имею в виду, что сейчас почти десять утра и школьный день, но они бы уже опоздали, а я не собиралась выходить из дома, так как сегодня мой день рождения, так что я не вижу, в чем проблема.

— Не обращай на него внимания, Шарик. С Днем Рождения, это от меня. Что ж…на самом деле это от Ксавьера, но он бы оставил их при себе, и это просто нечестно, — говорит он с усмешкой, но быстрый взгляд на Ксавьера говорит мне, что он понятия не имеет, о чем говорит Тобиас.

Как злой фокусник, он вытаскивает коричневый конверт из-под футболки, достает содержимое, и протягивает что-то похожее на фотографии. Я чувствую, как Ксавье тянется к ним, но быстро поворачиваюсь и встаю с кровати, подставляя ему спину, прежде чем он успевает их выхватить.

Всего есть три фотографии. На одной я сидела на коленях у Тобиаса на той вечеринки, у костра, когда я повела его наверх, и он впервые прикоснулся ко мне. Наши глаза наполнены возбуждением, и нас окружает чувство счастья и предвкушения.

На второй мы с Хантером стоим на балконе наверху школьной лестницы и смотрим друг другу в глаза за мгновение до того, как Хантер прижался своими губами к моим. Я даже не могу точно вспомнить, что я чувствовала в тот момент, но на этой фотографии я похожа на весь его мир.

А третья, ну, третья — это я, лежащая в своей постели, мое тело прикрыто только простынями, а Ксавье лежит рядом со мной. У нас обоих остекленевшие глаза, когда он направляет камеру в нашу сторону. Это с той первой ночи, когда я была здесь, когда ничто не имело значения, кроме боли от потери моего отца, и он был идеальным отвлечением.

Я не припомню, чтобы было сделано хоть одно фото. Ни одного. Но это не единственное, что объединяет эти снимки. Основная тема каждой фотографии — выражение моих глаз. В них нет ни печали, ни вины, ни стыда, только потребность, волнение, надежда и страсть.

Мне неприятно это признавать, но эти трое усиливают мои эмоции. Кажется, я чувствую больше, когда нахожусь рядом с ними. Взглядом, поцелуем или словом они заставляют меня реагировать. Иногда это от гнева и раздражения, но другие — от желания, и когда они заставляют меня чувствовать себя так… черт.

Оборачиваясь, чтобы посмотреть на парней, я запинаюсь, когда вижу, что остался только Ксавьер. Черт возьми, как я не слышала, как они уходили? Я была так поглощена фотографиями, которые держала в руках.

— Где ты…

— Это не имеет значения, — бормочет он, прерывая меня, и я свирепо смотрю на него. Иногда он может быть просто таким гребаным придурком.

Сжимая переносицу, я вздыхаю. — Ксавьер, я действительно не…

— Одевайся, мы и так выбиваемся из графика.

Я бы хотела, чтобы он, блядь, перестал это делать. — Я никуда с тобой сейчас не пойду, — выпаливаю я, кладу фотографии на тумбочку и раздраженно сжимаю руки, но он только качает головой.

— Ты сядешь в эту гребаную машину, или я сам усажу тебя в нее и отвезу туда, — угрожает он, и я хмурюсь.