Исповедь

Несмотря на глубокую тайну, которою в те времена окутаны были всякие дела о политические преступлениях, слухи об аресте Бакунина и даже об его "Исповеди" как-то просочились в публику и в частности дошли до его родных. Официально последние узнали об этом в октябре 1851г., когда гр. Орлов уведомил старика Бакунина, что сын его находится в Петропавловской крепости, и что ему разрешено свидание с отцом и сестрою Татьяною. По-видимому в придворных сферах много говорили о "раскаянии" грозного революционера, а из этих кругов слухи проникали в дворянскую публику, интересовавшуюся Бакуниным. Так друг Алексея Бакунина Н. А. Елагин осенью 1851 года сообщал ему следующую выписку из письма к какой-то "Катерине Ивановне" от ее придворной кузины: "Твой прежний знакомый, брат Дьяковой, живет здесь на самом берегу Невы и пишет теперь свои записки, разумеется не для печати, но для государя. Он весьма умно поправляет свои дела, увертлив как змейка; из самых трудных обстоятельств выпутывается где насмешками над немцами, где чистосердечным раскаянием, где восторженными похвалами. Нечего сказать, умен". С своей стороны Алексей Бакунин 23 ноября 1851 г. сообщал брату Павлу, что Михаил "писал подробно к государю о своей жизни, не компрометируя однако же никого из своих заграничных участников". Таким образом ясно, что не только факт написания "Исповеди", но и довольно точное ее содержание стали тогда же известны в некоторых близких к правительству кругах.