Исповедь

И всю лекцию казалось почему-то, что он дышит мне в шею. Казалось, конечно, чего новичку может быть от меня надо? И спать как же хочется... а профессор жужжит и жужжит у доски, и сосед клюет носом, то и дело начиная похрапывать, и новичок за спиной позевывывает, будто не знает, как сонливость заразна. Черт.

***

Подружиться с новичком, увы или ура, не получилось.

Уже на следующей перемене староста группы прошипела злорадно:

– Радуйся, Васечкин, конкурент явился. Не смотри, что он год пропустил. Говорят, мальчик умный… может, даже тебя умнее.

Присосавшись к пластиковому стаканчику с кофе, я лишь хмыкнул. Завидует мне Зойка, и точка. Тоже мне конкурент! Я ж гений! Я даже в полудреме запомню все, что скажет профессор. Я ж единственный решаю задачки всей группе и за это, сказать по правде, получаю неплохую денежку. Надо же девок за что-то в кафешку водить, а там, глядишь, и на что получше раскрутятся. Например на кувырки в постели? Гениям ой как секс нужен и в больших количествах.

Но и растрепанный паренек, по имени Паша, оказался вовсе не так прост. Хоть и спал на лекциях, а задачки тоже решал всем желающим. Бесплатно. Испортил мне весь бизнес, падла!

Но я бы стерпел, видит Бог, стерпел бы, все равно задарма Пашенька долго всем не нарешается. Времени у него не хватит, силы тоже когда-нибудь, а закончатся… За одно спасибо что за радость ишачить?

Но Пашенька на задачках-то не остановился. Он же Казановой оказался. Херовым. Просыпался редко, да метко, сыпал стихами, собственного сочинения, красиво сыпал, с чувством. Девки останавливались, рот раскрыв. Дуры же! Бери горяченьких и куда угодно, хоть в койку, им уже и пофиг.

Мне не пофиг! Успехи Пашеньки на академическом поприще я бы еще простил, клиентов у меня хоть и поубавилось, да самые лучшие остались, но я ж горячий мужик, мне секс нужен! А этот как специально, где бы я ни появился, где ни начинал бы к дамам подкатывать, как этот тут же оказывается со своими стихами, и все девки сразу к нему, как бабочки на огонек. В универе – он. В общежитии – он. На пьянках-гулянках – он. На дискотеках – тоже он. День без секса. Два, три. Неделя! Люди, вызывайте дурку! Я так больше не могу.

И терпение мое закончилось…

Говорят, репутацию создают годами, а портят в одно мгновение. Уж я-то знал, я еще в школе по пакостям был специалист. В универе утихомирился, но чего только не сделаешь, коль доведут.

План был прост… был у нас в группе белокурый паренек. С виду невинный такой, ангелочек. Роста – полтора метра с кепкой, девчонок ненавидит, перед парнями, особенно красивыми, краснеет, бледнеет, икает. В общем, что с ним, догадались мы еще на первом курсе. На втором он поугомонился, говорят, себе «пару» нашел, говорят, что не удивительно, мужского пола, ревнивого, с кулаками и состоящего в каком-то там обществе по защите геев.

Впрочем, мне пофиг. Главное, что белокурый Сереженька от моей шутки особо и не пострадает. Про него слухи и так ходят. С Пашенькой дело будет похуже, может, ревнивец ему по роже заедет, но от этого тоже, кажись, никто не умирал.

В общем… не спал я три ночи. Стихи писал. Думаете, оно легко? Счас! Да лучше бы я пару экзаменов сдал, честное слово! Сдурев от интернетных советов, хореев, ритмических рисунков и прочей ереси, оказывается, свойственной поэтам, испортив море бумаги и чуть было не выкинув в окно компьютер, я все же родил… мужики не умеют рожать? О… временами еще как умеют. И дите получилось симпатичненькое такое. Жаль, что гордиться им придется в одиночку, а лавры достанутся другому. Ну что ж поделаешь, не все же сразу.

В тот день бушевала вокруг бабья осень. Солнце щедро лило свет на золото тополей, шуршали под ногами листья, и идти учиться совсем не хотелось. Прошмыгнув в ярко освещенную солнечным светом аудиторию, я довольно улыбнулся – Сережа сидел на парте и глупо улыбался, Пашенька стоял рядом и подавал ему книжечку…

Что за книжечка, я понятия не имел. Но Сережкино мечтательное лицо мне очень понравилось. Как и томный его взгляд в спину Паши, который видели все, кроме, естественно, самого виновника. Тот уселся себе на последней парте, и, достав блокнотик, начал там чего-то чирикать. Наверное, очередные стихи. Пусть чирикает, нам пора действовать.

Притворяться я еще в школе умел, а ловкость рук по жизни была моей специальностью. Я же гений! При этом во всем гений. Проходя мимо витавшего в облаках Сережки, я «нечаянно» задел заветную книгу рюкзаком. Томик, оказавшийся на проверку сборником чьих-то там стихов (ах, Паша, неосторожный ты), конечно, полетел на пол. Сережа вздрогнул, а я, выдавив самую милую улыбку, прохрипел:

– Прости, – и наклонился, чтобы поднять книгу.

«Проклятые поэты», а название-то какое! Подходящее.