Исповедь

– Я хорошо помню только бабушек, они любили нас, деды же рано ушли из жизни, – ответил Андрей, – Обе они были из деревенских семей, обе были безграмотны и занимались в основном своими огородами. Тем не менее, на нас с братом они находили время. Помню, как бабушка по отцу с радостью жарила нам яичницу с картошкой, расспрашивала про успехи в школе. Ее дом, родовое гнездо болгарских переселенцев, находился рядом с подмосковным Королевым. Там вырос наш отец и двое его братьев. Сказать честно, у бабушки с отцом были очень натянутые отношения, они постоянно ругались и чувствовалось, что она корила его за развод с матерью. Любила она по-настоящему только своего старшего сына Ивана и внуков. Звали бабушку Фаиной, и она писала детские пафосные стихи про Гагарина. Мы часто слушали их на застольях в ее доме. Дед Дмитрий после войны работал в шахтах, прокладывал в Москве метро, его я не помню вовсе. Не сохранилось и ни одной фотографии.

Бабушка по матери все лето проводила с нами в своей родной деревне под Ростовом, там и прошло наше детство. Семья у них с дедом была большая, два сына и пятеро дочерей. Наша мать была самой младшей. Но мы, насколько я помню, редко общались с родней. Дед после войны устроился работать в Москву, вот он и перевез семью туда, купив полдома в Измайлово, где в то время еще стояли бараки и частные дома. Москва только строилась. Бабушка любила нас с братом. Помню ее единожды злой, когда мы в деревне поехали за горохом, не сказав ей ни слова и вернулись обратно глубокой ночью. Она дала нам выспаться, а с утра отстегала крапивой. Ох и носилась же она за нами вокруг печки, я убежал тогда босиком на улицу и пол дня провел на церковной колокольне!

Андрей улыбнулся, вспоминая былые шалости. Вспомнился старый деревенский дом, пруд, сараи с сеновалами, любимый грибной лес и торфяное болото. Вспомнил, как читал у окошка фолиант Толстова «Война и мир», а мимо проезжала деревенская красавица Лена на велосипеде «Орленок». «Привет, Алешка», – озорно кричала она на ходу, и Андрей краснел от смущения. «Как давно это было! Как давно мы сидели с братом на липе, в ожидании приезда родителей, а у них уже тогда были нелады», – думал он.

– Потом, когда маме с бабушкой дали отдельные квартиры, мы уже жили в панельном доме, и бабкина квартира была двумя этажами снизу, – продолжил он рассказ, – Она часто сидела с нами, пока родители были на работе, рассказывала про деревню, а мы писали ее голос на кассетный магнитофон. Записи сохранились, но где они, не помню. Как же она скучала в городе по родной деревне.

      Андрей рассказал, как дед водил их в Измайловский парк, пил там пиво с солеными баранками, которыми угощал их с братом. Как умирал и кричал от сердечной боли. Как бабку через несколько лет разбил инсульт и их не пускали к ней на протяжении всей болезни. Только единожды они и увидели ее перед смертью, слезы выступили на ее глазах, когда она узнала их, но ничего не могла сказать. Как же она любила их обоих!

Рассказал Андрей и о своих значимых женщинах и, конечно, о сыне. Именно он должен был продолжить его род, память о нем и его предках. «Каким вырастет он, какой жизненный путь ждет его, что он дал ему и как он это использует»? Эти вопросы особенно волновали его.

Сергею, как психологу, важно было знать об Андрее все про его семью и близких, значимых ему людей. Ведь нет ничего важнее, роднее и одновременно тяжелее для нас, чем эти отношения.

– Спасибо, что высказался. Наши близкие сильно влияют на нас. Иногда с ними нелегко. Хорошо и легко мы относимся лишь к тем, кто нам безразличен, – подытожил он разговор.

– Другими словами, чтобы сильно не разочаровываться, не стоит слишком очаровываться, – пошутил Андрей и улыбнулся, он выговорился и ему стало легче.

– Я рад, что ты готов измениться, я вижу твою мотивацию, чувствую, как ты пытаешься понять себя, какие ожидания волнуют тебя. Но чтобы двинуться дальше, нужно услышать себя еще немножечко глубже, не все лежит на поверхности. Иногда маленькая незначительная мелочь или детское переживание запускает в нас механизм того самого сценария протеста, от которого потом не отвертеться. И только ты сам можешь все исправить. Крайне редко человек находит в себе силы освободить свою истинную творческую энергию и пойти другим путем. Чаще мы повторяем ошибки своих родителей и скатываемся в их колею, хотя они и хотели нам совершенно другого будущего. Такие фразы как: «Ну вот, я же говорила! Не будь как отец! Вечно ты все портишь»! Эти слова ранят ребенка и запускают сценарий неудачника. Научившись играть в него, ему крайне тяжело сбросить потом его оковы. Вместо, лавров победителя, он собирает осколки поражений, и это питает его. Говорят, большинство преступников, после осуждения, обращаются взором к матери или отцу с немым злорадством. «Ну что, вот он я, ты рада?» И те мысленно кивают, так как сами невольно подтолкнули его на этот путь.