Исповедь

Вышла из храма, не хочет молиться,
красные розы в руках…
Мимо собора идет вереницей
девушек в белом трепещущий ряд.
            Свечи высокие тихо горят
            в поднятых к небу руках…

Нет, то не свечи, то веточки лилий,
белых небесных свечей,
нежных прообразов ангельских крылий.
            Боже, куда же идет
            крестный торжественный ход
благоуханных свечей?

Тихо спросила: «Куда вы? Куда Вы?»
И услыхала ответ:
«Только на кладбище горькие травы
            сладки для нас…
Милая, с нами пойдешь ли сейчас?
Только на кладбище вечный ответ».

И, трепеща, им ответила Эрна:
«Розы, как алая кровь…
Небо не приняло жертвы вечерней…»
            Но прозвучали слова:
            «Жертва иная жива,
небо приемлет любовь…»

Тихо сошла и пошла в веренице,
не понимая вполне,
как ей на землю теперь возвратится,
не нарушая того, что ей снится
            в радостном сне.

8 августа 1921

«Не говори, — в ночной дремоте…»

Не говори, — в ночной дремоте
К веленью вечного ты глух…
Поверь: в касаньях тленной плоти
Горит отображенья дух.

Идя во тьме, идя до края,
Сжимая бледную ладонь,
Ты вместе с плотью не сгорая,
Приемлешь творческий огонь…

И ты ль поймешь, какие грани
Переступать не нужно нам?
Кто может положить заране
Предел и сердцу и устам?

28 августа 1921

«Не говори и не думай…»

            Не говори и не думай.
Послано это судьбой, —
даже когда на краю мы,
            сердце с тобой.

            Сердце израненной птицей
бьется в твоих же руках,
только оно не боится:
            нужен ли страх.

            В страхе теряется, плача,
сердца живая стезя…
Я не умею иначе.
            Милый, иначе нельзя.

            Все, в чем душа, вырастая,
хочет себя обнажить,
та же всё нить золотая,
            та же небесная нить.

            Предуготованный жребий,
Воли Господней следы.
Вижу в полуночном небе
            блеск небывалой звезды.

            Все принимаю, как пламя.
Ненарушима любовь…
Милость Господня над нами, —
            не прекословь.

7 сентября 1921

«Уж много кто разглядывал…»

            Уж много кто разглядывал,
смотрел мою ладонь…
В церквах не пахнет ладаном,
            по всей земле — огонь…

       Не ангельскими грозами
пылают алтари,
а в сердце — воздух розовый
            невидимой зари…

            А в сердце, что орешина,
глядится в высоту…
Была я неутешная,
            а вот опять цвету…

            И церкви все затворены,
пойдешь — проходишь зря…
Моя — нерукотворная,
            закрыть ее нельзя…

            Ходи по ней, как по саду,
один или вдвоем…
Из сердца прямо к Господу
            возносится псалом.

            Пускай и дым и полымя
по всем земным церквам…
Нашла я друга-голубя,
            а прилетел-то сам…

            К успенью Богородицы…
Не знала, не ждала…
Теперь и радость спорится,
            два сердца, два крыла…

            Чужим-то уж не верится,
гадать уж недосуг…
Цветет весною деревце,
            а в сердце — милый друг…

8 сентября 1921

«Как горько понимать, что стали мы чужими…»