Исповедь Ангела. История одной собаки

Оказалось, что сестра, выйдя на «свет», моментально утратила свою смелость, остановившись рядом с входом. И она явно не торопилась идти дальше. Немного подтолкнув её в бок, я вступила на эту землю, которая, в моем подсознании, явно была продолжением нашего привычного местообитания, но отличалась более широким масштабом. Здесь свет слишком бросался в глаза. Помню, что тогда я в первый раз ощутила на своей собственной шкуре дуновение ветра. Это очень напугало меня, но и сестра казалась не безучастной к таким ощущениям. Так мы и стояли с ней, прижавшись друг к дружке боками и, кажется, обе выбивали мелкую дрожь, хотя улица оказалась милостива к нам. Никого из людей не было видно, хотя, честно признаться, тогда мы не знали вас. Мы видели высокие дома, уходящие своими вершинами далеко в небеса, с замиранием сердца следили за направлением ветра, которое мы могли видеть с помощью шелеста кронов деревьев. Беспомощными маленькими комками мы начали познавать реальный мир, который, в тот момент, казался нам неизученным, но уже безумно интересным. Хватило бы только смелости.

Мы стояли совсем недолго, ровно столько за сколько я оглядела все пространство, которое окружало нас. Рядом была мать. Хоть мы не сначала её увидели, но родной запах все равно окружал каждую травинку, что росла у нас под лапами. Коричневая собака с темными пятнами — наша мать — тихо гавкнув, сразу же привлекла нас к себе. Она сделала несколько нерешительных шагов, а потом ловко подкинула носом небольшой кусок чего-то легко запоминающегося на запах. Здесь снова выручила сестра. Она первая поднесла нос к куску и неловко лизнула его. Это снова придало мне уверенности и я, повторив за сестрой, уже через несколько мгновений делила плотные волокна сырого мяса. После этого молоко матери забылось навсегда.

Мы сидели в норе, но вечером уже возвращение матери было не столь желанным, сколько воспоминания, вызываемые этим куском мяса. Через несколько дней после нашей пробы, мои братья тоже нашли в себе силу выбраться из нашего детского места. После этого никто из нас уже не хотел оставаться внутри. Но мы выходили только тогда, когда заботливый нос матери аккуратно показывался снаружи. Стоило нам только получить этот сигнал, как мы наперебой вылезали из норы и беззаботно резвились на нашей «площадке» — так я для себя обозначила небольшую размером территорию, покрытую молодой травой и серым плоским камнем, имеющим запах чего-то неприятного. Позже я узнала, что этим камнем были покрыты большинство дорог людей, а вскоре и полюбила их. Особенно наслаждалась ими, когда пришла зима, а снег укрыл привычную для нас почву, оставив только очищенные человеческие тропки, которые после нескольких дней снегопада, перекрасились в белый оттенок.

Как я познакомилась с людьми? Я уже не помню этого. Память — чудна'я вещь, которая запоминает вещи о которых мы хотим забыть, но стирает наши воспоминания тогда, когда нам их вспомнить действительно важно. Но моя первая встреча с людьми произошла через несколько дней после моего первого выхода в свет. Если я не помню её, то, подразумеваю, что ничего не случилось. Возможно, первые люди, которых я увидела, поделились с нами своей едой, которая, несомненно, провела короткую нить между человеком и каждым из нас — щенков.

Вторая глава

Следующие мои воспоминания, касающиеся моей молодости, уже относятся к более позднему периоду. Мы также росли в своей норе, хотя уже совсем не помещались внутри. Мать и Мак уже спали снаружи, хотя старший брат все еще иногда пытался залезть внутрь. Все таки здесь спать было намного теплее чем на свежем воздухе.

Лето — мое самое любимое время года, в течении которого можно не сильно задумываться о пропитании, места жительства и своей безопасности. Обычно в это время года города пустеют, погода держится относительно теплой, а пропитанием служат мыши и крысы, которые в обилии живут в подвалах домов или в небольших лесочках, находящихся между домами. И как же нам всем повезло, что на свет наш помет появился поздней весной, когда снег уже давно растаял, а погода держалась выше 5 градусов тепла. Когда мы уже более менее набрались сил и подросли, то лето подошло к концу. Уже с каждым днем ночи были намного холоднее чем предыдущие. За этот короткий промежуток между жарким летом и наступлением холодов (у людей он называется августом — сентябрем) мы всем потомством ходили на помойку, где у матери обучились не есть все подряд, а из нескольких кусочков, пригодных к пищи, выбирать самые лакомные, которые были во много раз питательнее обыкновенной еды, приносимой матерью в первые дни нашего «взрослого питания». Позже мы научились охотится, хотя это занятие не вызвало у меня особого энтузиазма. У меня не очень хорошо получалось, но голодать я не оставалась. Иногда, конечно же, я таскала запасы у своих более слабых братьев. Тогда мне приходилось сожалеть, но сейчас я могла бы сказать, что это было ничего иное как естественный отбор.