Исповедь авантюристки (Незнакомец)

Девушка разволновалась. На лице выступили багровые пятна. Воспоминания явно давались ей с трудом. Следователь не перебивал.

– Через некоторое время я оказалась одна в умывальне. Все уже умылись и разбежались одеваться и готовиться к урокам. Я же провозилась с волосами и прибежала позже всех. Над медными раковинами висело овальное зеркало. И тут я увидела, что, кроме меня, в зеркале отражается еще один человек. Он был очень маленького роста, с большой головой, сморщенный, как гриб. Испуг так парализовал меня, что я не могла даже повернуться, а когда повернулась, его уже не было! Но я четко видела его! Я не знала, что и думать. Мысль о маленьком человеке не давала мне покоя. Откуда он берется? Кто он на самом деле? Куда девается?

– Сколько раз он появлялся перед вами?

– Сейчас я затрудняюсь вам точно сказать. Наверное, раз пять или шесть. Мне кажется, будто я видела его в саду, за деревьями. Там ему спрятаться не составило труда, ведь он мог стоять в гуще папоротника, где его не увидишь при всем желании! Но самое ужасное, что однажды ночью он приблизился ко мне, к моей кровати, отогнул одеяло и прикоснулся ко мне. Я проснулась от этого мерзкого прикосновения.

– Вы позвали на помощь?

– Нет, я не могла кричать. Пришелец сделал жест рукой, показывая, что он задушит меня, если я издам хоть звук. Я замерла, а он…

Девушка стала захлебываться слезами.

– Он снова дотронулся до вашего тела? – помог ей полицейский.

Она затравленно кивнула.

– Более ничего?

– Нет, – последовал тихий ответ.

– Слава богу! – выдохнул полицейский, который уже приготовился к худшему в рассказе девушки.

– Что же потом?

– Потом… потом приехала маман, и мне пришлось сказать об этих событиях и ей, и господам Хорошевским. Аполония Станиславовна предположила, что я больна, что у меня видения.

– А вы не предполагаете подобного объяснения?

– Может быть! – всхлипнула девушка. – Только почему от него отвратительно пахло чесноком?

От Волковых Сердюков уехал в глубоком раздумье. Потом последовали визиты к другим жертвам ночного визитера. И во всех случаях подробности относительно совпадали. Но что странно, из всех рассказов складывался образ, удивительно похожий на тот, который виделся больной Аполонии, когда она бредила в лазарете Института десять лет назад!

Глава 13

Семейная жизнь оказалась совсем не такой идеальной и трогательной, как представляла себе Аделия. Свекровь с самого первого мига невзлюбила невестку по непонятным причинам. И как ни старалась молодая женщина, никак не могла расположить к себе мать Антона. Что бы ни делала Аделия, все выходило нехорошо. И дом она вела скверно, и прислуга избалована, и обеды никудышные. Да и сама Аделия и лицом не вышла, и слишком высокая, да еще после родов располнела!

Девочка Лизочка родилась слабенькой и постоянно плакала, часто болела. Поначалу бедная мать не выходила из детской, не спускала ребенка с рук.

К этим тяготам прибавились заботы о сестрах. История с письмом повергла семейство в ужас. Антон Иванович, как только стало известно о событии, прибыл в Институт. Он был настроен воинственно. Разговор с начальницей дался обоим очень тяжело.

– Но ведь записка имела совершенно невинный характер! Где, где в этой записке хоть намек на некие неприличные отношения между моей родственницей и учителем? – негодовал он, меряя кабинет огромными шагами.

Начальница пыталась оставаться невозмутимой и сохраняла достоинство античной статуи. Она уже приняла решение и не собиралась его менять. Судьба Аполонии интересовала ее в меньшей степени. Письмо оказалось замечательным поводом избавиться от надоевшего реформатора.

– Послушайте! – продолжал кипеть Липсиц. – Я имею обширные связи, я не последний человек в столице. Я предприму все усилия и уже на следующей неделе получу аудиенцию у императорской фамилии. Моя мать – тетка фрейлины Ее Императорского Величества! Она тоже напишет письмо для передачи государыне! И будьте уверены, при дворе узнают, какие порядки царят в вашем заведении. Как жестоко и негуманно вы относитесь к своим воспитанницам! Как поощряете ложь, лицемерие, доносительство!

– Угрозы – самое последнее дело, – примирительно произнесла начальница. – Разумеется, мы бы не хотели раздувать скандал. Если вы так решительно настроены, то я, так и быть, позволю вашей родственнице остаться и продолжить обучение. Но, разумеется, вы теперь несете особую ответственность за ее поведение! Впрочем, как и за младшую, которая совершенно несносна!

Пока в кабинете начальницы происходили эти баталии, Аполония ничего не видела и не слышала. После обморока у нее началась горячка, и ее поместили в лазарет. Там она пролежала неделю. Каждый день около ее кровати появлялась Лека с печальным видом, совершенно ей несвойственным. Аполония пыталась спрашивать о Хорошевском, но сестра только пожимала плечами. Что она могла знать? Там же, в лазарете, ее навестил Антон Иванович.