Исповедь бандерши. 100 оттенков любви за деньги

— Ну почему, время ж еще детское!

— Мне нужно на работу. Я работаю, Максим. Стриптизершей, — решила сразу сказать ему правду.

— Ничего себе! Я тоже работаю, машины мою. Не фонтан, но брызги есть, — повторил он мои слова. — А ты не хочешь прогулять сегодня?

— Если даже хочу, не выйдет, — покачала я головой. — Меня тогда оштрафуют — это в лучшем случае. Могут даже выгнать.

— Но это же хорошо, если выгонят! Ты такая красивая, зачем тебе эта работа? — с надеждой в голосе спросил мальчишка.

— А там некрасивых и не берут. Кто ж на некрасивую клюнет? — цинично ответила я, видя, как ему это больно слышать.

— И вообще, что ты так смотришь? Повеселились — и ладно, больше с тобой нам не по пути… А ты уже что-то намнил себе, уже задаешь глупые вопросы. Ты меня видишь второй раз в жизни, а уже хочешь, чтоб я там не работала! Насмешил! — гневно заявила я этому дурачку.

Нет, не то чтоб дурачок, просто объяснять ему, почему мне необходима эта работа, не было желания. Да и разве поймет? Он из вполне благополучной, среднего достатка, семьи. Вряд ли поймет, как мне хотелось стать самостоятельной и вырваться из этого ада, каким для меня была жизнь в доме с матерью…

— Я не говорю тебе, — зачастил он. — Мне просто неприятно, что такая, как ты, работает в таком месте. А вижу я тебя не во второй раз. Два месяца назад я мыл машину отца и нашел твое фото. И поверь мне, я сразу влюбился. Я даже спать ложился с фоткой!

— Ладно, пустой это разговор. Слишком уж ты мал и глуп и не видал больших за…уп! — куражилась я, хотя, признаться, меня он очень растрогал. — На этом давай попрощаемся, некогда уже.

— Пока, — тихо сказал Максим.

— Пока! — бросила я, забегая в подъезд.

Неродная дочь…

Пришла, скинула туфли и, наплевав на работу, заснула. А, будь что будет! Спать хочется…

В девять вечера мать начала будить меня.

— Ты на работу думаешь идти? — с раздражением спросила она. — И давай деньги, пришли квитанции на квартплату…

Я вскочила, наспех умылась и вызвала такси. Жду десять минут, жду двадцать: нет машины. Тогда я, решив, что это знак судьбы, вместо работы пошла к тете Ире. У меня так язык чесался, так хотелось рассказать о предстоящей поездке, о прогулке. Все равно оштрафуют, так хоть ночь отосплюсь.

— Кому ж не спится в ночь глухую? — раздался из-за двери голос моей неунывающей крестной.

— Я! — весело отозвалась я.

— Ах, это же само Чудовище пожаловало, ну проходи! — пригласила она меня, распахнув дверь. Замахала руками на разбушевавшуюся собачку Боню, выполняющую свой святой долг охранницы.

Усевшись на кухне, я хотела начать рассказ о поездке, но крестная опередила меня:

— Юлька, — загадочным тоном начала она. — Я сегодня позвонила Светочке…

— Опять жалуется! — возмущенно перебила я. — Ну когда это кончится? Зачем она меня только рожала?

— Вот об этом я и хочу поговорить с тобой. Только отнесись к этому правильно, пожалуйста. Светка тебя удочерила! — с ходу ошарашила меня крестная.

— Это она сказала? А я и не удивляюсь, я это и так чувствовала. Чуяла подвох, чуяла! — с чувством отозвалась я.

— Она мне это рассказала с одной целью, чтоб тебя вразумить. Может, после этого ты по-другому на нее посмотришь. Ведь теперь, зная, что она не родная мать, ты уже не станешь ждать от нее понимания. Слишком вы разные…

Она остановилась, насыпала собачке еду.

— Но ты теперь должна чувствовать к ней хотя бы благодарность, — чуть погодя продолжила она. — Я надеюсь, сейчас не случится обратной реакции? Ты скандалить не побежишь?

— Не побегу. Знаете, если честно, я рада. У меня камень с души упал. Я ее так всегда стеснялась, а сейчас, узнав, что мы не родные, я спокойней к ней стану относиться, — обалдело ответила я.

Тетя Ира села за стол, наблюдая за моей реакцией, наверное.

— А кто моя настоящая мать, она сказала? — осторожно поинтересовалась я.

— Кто мать — не сказала, но сказала, что взяли тебя в полгодика, и фамилия твоя была Башарова. Сказала, где взяли — в нашем городе.

— Такая фамилия интересная, мне нравится, — с замирающим сердцем отозвалась я.

— Это татарская фамилия, Юлечка. Значит — ты татарка у нас. А я всегда смотрела и не могла понять, с кем же твоя матушка погуляла, — улыбнулась тетя Ира.

Я сидела как мешком прибитая. Даже не знала, что и думать.

Ясно одно — я этому открытию рада. И теперь очень хочу увидеть свою мать. Ни обиды, ни злости на нее не было. В жизни всякое бывает. Я бы ей все простила. И, наверное, мы с ней очень похожи. Мне очень хотелось в это верить.

Неустойка

С работы меня не уволили, но, конечно, повесили штраф. Я походила пару вечеров еще, а на третий не пришла. Мне уже уезжать через пару недель, а штраф я еще неделю точно бы отрабатывала.

И потом, мне теперь было чем заняться. Любовь на меня «напала», большая и светлая. С Максимкой теперь мы виделись каждый день. После работы он сразу бежал ко мне. Очень быстро я к нему привязалась. Мы с ним мечтали, что поженимся, какие детки красивые у нас родятся, какая будет квартирка и китайские розы. И я все тянула момент, боясь сказать об отъезде.