Исповедь бандерши. 100 оттенков любви за деньги

– У Греты? Ты сумасшедшая? – уставился на меня парень. – Ты взяла у нее в кредит, сбежала, оставив ее с носом, и теперь хочешь продать его?! Тут всего лишь пара мест, где можно продать золото, и поверь мне, все они сотрудничают с Гретой! А если Грета найдет тебя, то тебе придется лететь домой! Ты думаешь своей головой, Кукушка?! – изумлялся он все больше.

– Ну да… – разочарованно протянула я.

– Я думаю, что босс одолжит тебе денег, – предположил он. – Сумасшедшая! Теперь тебя будет искать импресарио, Кириякос, еще и Грета!

Босс одолжил мне, как и предполагал Маркос, даже самолично отвез меня в парикмахерскую и оптику. И сейчас я красовалась перед Кукушкой, наслаждаясь произведенным эффектом.

– Маркус, но ты ж понимаешь, что в любой момент меня все равно могут узнать и отправить домой, – начала я.

– Или в тюрьму, если Грета напишет заявление, – подтвердил парень.

– Вот-вот, и я о том же! – подняла я вверх указательный палец. – А если золото будет на виду, это уже вещественное доказательство. А нет «тела» – нет дела, понимаешь?

– Не очень, – улыбнулся он. – Куда ты его денешь? Продать не выйдет, остров маленький. Хочешь мне подарить?

– Вот еще! – рассмеялась я. – Я хочу его спрятать! Причем спрятать так, чтоб в любой момент оно было со мной, на тот случай, если меня экстренно эвакуируют!

– Так если с тобой, то его найдут и заберут! Отошли домой его! – воскликнул парень. – А… неа, тебя ж ищет импресарио, и в полиции есть твои данные. Даже если я от своего имени отправлю, то твой домашний адрес «засветится» мигом, и начнут меня ловить!

– Да нет же, Маркус! – перебила я его рассуждения. – Все намного проще! Одолжи мне хотя бы шестьдесят – семьдесят долларов и отвези в обувной магазин. Я все придумала!

– Зачем? – с любопытством воскликнул он.

– Я засуну золото в каблуки! – ликовала я. – И буду ходить в этой обуви! Мне еще понадобится фотобумага, гвозди и молоток.

– А бумага зачем? – недоумевал Маркус.

– А чтоб на паспортном контроле не просветили меня! А гвозди, чтоб мы снова смогли прибить снятые набойки! – торжественно уставилась я на него.

– А, вот Кукушка, – веселился он. – Ты прям гений! Но тогда нам и дрель понадобится.

– Зачем? – теперь я изумилась.

– А затем, что каблуки не полые, а с перегородками, придется их рассверлить, – объяснил он.

– Ой, Кукушка! Спасибо! Ты тоже гений и настоящий друг! – пританцовывала я на месте от восторга.

– Зря ты замуж не захотела за меня, – подмигнул он. – С тобой весело! И деньги у меня будут скоро, когда двадцать пять исполнится. Нам государство сейчас возвращает деньги за недвижимость, которую захватили турки! Вот! А у нас забрали дом в Фамагусте, и сад с мандаринами, лимонами. Пять гектаров сада – это большие деньги, Кукушка!

Парень имел в виду турецкое вторжение на Кипр в 1974 году. Начиная с 1964 года уже наблюдались вспышки межэтнической розни между турками и греками, и обстановка на острове постепенно накалялась, а в 1974 году произошел кровавый захват территории. Греков, населявших северную часть Кипра, выгнали в «чем мать родила» на юг острова. Остров Кипр в результате оказался разделенным на север, контролируемый турками-киприотами (а в действительности – Турцией), и юг, контролируемый греками-киприотами. Высадка и этническая чистка, произведенная турецкими войсками, привели к разделу острова де-факто на две части, населенные турками и греками соответственно. Европейский суд по правам человека признал Турцию ответственной за нарушение прав греков-киприотов, вынужденных покинуть свои дома и земли на севере Кипра.

– Кукушка, – фыркнула я. – Давай иди за инструментами! Мне в девять вечера нужно быть на рабочем месте! И, с моим «везением», я не удивлюсь, если в первый рабочий день нос к носу столкнусь с импресарио прям там!

Вот это справедливость!

Как ни странно, мне везло. Так и не столкнулась я ни с одним знакомым, вернее, знакомые лица приходили, но меня не узнавали.

Мирно работала в пабе, теперь барменом. Работа была не пыльная, если б не график. Босс, окрыленный тем фактом, что я на нелегальном положении, решил извлечь из этого максимальную выгоду. Уволил уборщицу и посудомойку. Вставать мне приходилось в десять утра, чтоб открыть паб и произвести обмен пустой тары из-под пива на полные бутылки. Потом нужно было убрать помещение и перемыть гору посуды. А в час дня уже торчать за барной стойкой, и так до двух ночи. Особых навыков для этой работы иметь не нужно было, посетители пили пиво, кипрскую водку «зивания», пахнущую лекарствами, и заказывали напитки для девочек. Я также имела право зарабатывать на напитках, если клиент хотел поболтать со мной. Так как оказывать интим-услуги барменшам было запрещено, доходы у меня получались весьма скромными. И мне ничего не оставалось, как стать виртуозом консумаций, чтоб хоть что-нибудь скопить. Потому что зарплаты было всего ничего, семьсот долларов в месяц. А один стакан – это лишний доллар.