Исповедь безумного рисколома

Я ударил его кромкой щита в живот — гад переломился пополам, однако тут же начал разгибаться и раны на его теле не было. Не дав бледному вернуться в вертикальное положение, я рубанул его фалькатой снизу вверх, круша нижнюю челюсть. Но и это не остановило его, лишь смолкло мерзкое рычание. Я отступил, не зная, что дальше делать. Весь малый опыт борьбы с бродячими скелетами оказался бесполезен. А тут ещё подоспели товарищи бледного, сидевшие посреди улицы. Их с позволения сказать лица были перемазаны кровью. Я крутанулся так чтобы держать всех в поле зрения, наугад рубанул одного наискось по тупой роже — и случилось страшное, клинок меча намертво засел в черепе. Пришлось отпускать рукоять — бледные наседали. Тот же, кому я раскроил голову рухнул на колени, как будто кто-то перерезал одним махом державшие его нитки. Остальных это не остановило, они тянули ко мне руки с выпачканным в чём-то тёмном и отчётливо неприятном на вид. По этим-то рукам я и ударил краем баклера — пальцы посыпались на разбитую мостовую, не давая опомниться, я толкнул одного плечом, снова развернулся, отмахиваясь щитом. Это было ошибкой! Вонзившись в основание шеи бледной твари (не человека же!) кромка застряла не хуже фалькаты и я оказался прикованным к ней. Пальцы монстра — их остатки — сомкнулись на моём плече, царапая кожу наплечника. Вырвав предплечье из лямок баклера, я отпрыгнул к первому — с раскроенной головой. У меня были секунды на то, чтобы освободить фалькату, пока твари толкались, разворачиваясь ко мне. Взявшись обеими руками за рукоять, я рванул изо всех сил. С чмокающим звуком клинок освободился, сталь покрывали отвратительного вида пятна. А тварь вдруг зашевелилась и начала подниматься, слепо тычась туда-сюда.

Это переполнило чашу моего терпения. Я со всех ног бросился к разлому, мысленно плюнув на баклер, оставшийся в шее монстра. Судя по неуклюжести гадов, им ни за что не преодолеть даже такой небольшой трещины.

На другой стороне я перевёл дыхание и остановился, понаблюдать что же станут делать бледные. Они оказались тварями не только медлительными и неуклюжими, но и невероятно тупыми. Они последовали за мной до самого края трещины и, ничтоже сумнящеся, — за него. Все сгинули в пропасти, причём судьба первых ничуть не смутила следующих. Я мысленно попрощался с баклером.

— Зомби, — раздался над головой скрипучий голос, — интеллект нулевой.

Я обернулся на голос, но увидел лишь стену дома, над дверью которого устроились две отвратительного вида гаргульи, одну из которых основательно потрепало землетрясение, едва не сбросив с «насеста», вторая же напротив отлично сохранилась.

— Чего уставился? — проскрипела она. — На мне цветы не растут.

Я похоже успел привыкнуть к мрачноватым «чудесам» Брессионе и не стал стрелять в гаргулью из арбалета, хоть и успел уже выхватить его из-за спины — сработал рефлекс.

— Да убери ты деревяшку свою! — рассмеялась гаргулья. — Меня она не прошибёт. Я каменный, не видишь, что ли?

— Жаль, что не золотой, — ляпнул я первое, что пришло в голову.

Гаргулья (гаргул, раз он говорил о себе в мужском роде?) долго хохотал, держась за живот и размахивая удивительно эластичными для каменных крыльями.

— Ой, ой, ой, не могу! — покатывался он. — Золотой говоришь! Да ты, приятель, глупее этих зомби. А что бы ты сделал, будь я золотым?

— Распилил и продал, — буркнул я, забрасывая за спину арбалет и очищая тряпицей клинок фалькаты. — Обеспечил бы себя до конца дней.

— Факт, — полушутя полусерьёзно бросил гаргулья, подпрыгивая на постаменте. — Вот мне фунтов двести будет — славный барыш.

— Я и так не меньше получу, если притащу тебя в Альдекку. Говорящая гаргулья. Ты, вообще, откуда такой взялся, орёл?

— Меня Шерпом зовут, — с великолепной небрежностью заметил гаргулья. — А вообще, в ночь землетрясения многие погибли, но и многие же получили жизнь. Некоторые умерли, а потом уже ожили, вроде тех зомби или скелетов из склепа, они разложиться успели.

— Это как так получилось? — сразу насторожился я, почуяв нечто интересное.

— А я откуда знаю, — развёл руками Шерп, — я сам-то в ту ночь родился.

— Ясно, — разочарованно вздохнул я. — Ну, бывай, Шерп. — И я двинулся дальше по улице.

— Опасайся зомби стражей, — донеслось мне в спину, — они владеют оружием примерно также, как при жизни.

— Спасибо. — Я помахал на прощание Шерпу и зашагал шире.

Баалов город сведёт меня с ума. Я практически подружился с нагловатым гаргульей и это не вызывает в моей душе никакого отклика, а ведь до сих пор я почитал себя верным сыном Матери Церкви и не верил в магию, уничтоженную инквизицией в седую старину. И вот…

От мрачных мыслей меня отвлекло то, что я вышел-таки к уцелевшему дому. Он был старомодным, скорее всего, ровесником самого Брессионе, вычурно украшенным лепниной, но, слава Господу, без гаргулий, и не внушал опасений, по крайней мере с виду.