Исповедь безумного рисколома

— Лучше не бывает, — усмехнулся я. — Грузим солдат на повозки, любезно предоставленные Церковью, и выдвигаемся. Думаю, на дорогу потратим дней десять — двенадцать и к середине лета будем в Кастель Муньосе, а там уж — по обстановке.

— Не думаю, что возникнут проблемы, — усмехнулся Луис, — с нашими-то сведениями. — Он потряс внушительной пачкой листов бумаги. — Мы их с потрохами схарчим.

— Мне кажется, мы слишком самоуверен, Луис, — покачала головой Лучия. — Мы ничего не можем знать заранее. К тому же, землетрясение и гибель Брессионе многое изменили.

— Вот именно, — кивнул я, — так что планы строить сейчас бессмысленно. Будем действовать, как я уже сказал, по обстановке.

Солдаты споро грузили тюки, бочки и ящики в повозки, другие — проверяли упряжных лошадей, третьи — гарцевали вокруг каравана, сдерживая верховых, рвущихся в галоп. Отличные парни — воины от Господа, владеют практически любым оружием, сражаются в любых условиях, на любой местности. Среди груза ловко спрятаны свёртки с мечами и топорами, под рогожки и епанчи упрятаны заряженные арбалеты и связки болтов, «охранники» вооружены кто чем, как им и положено, у всех на коротких плащах значок — стигма артели «Альфонсо и сын» — и лишь это отличало их от обычных разбойников с большой дороги, на которых, правду сказать, были весьма похожи.

Я оглядывал раз за разом наш караван — вроде бы всё идёт нормально, но всё-таки сердце у меня было не на месте. Что-то не нравилось мне в этом деле. Да, мне приходилось работать на родной земле, борясь с внутренним врагом (это, как-никак, одна из целей ИРМ) или громя изнутри особенно зарвавшиеся преступные синдикаты, — но — герцог Бардорба, не смотря ни на что, герой Иберии… Тут как назло на глаза мне попался Луис — тоже не Господень подарок, он темнит, явно знает больше, чем говорит, и ведь молчит, зараза. Церковники опять же. Брат Гракх сказал, что они с отцом Сельто в целях конспирации присоединятся к каравану немного позже. Всё смешивается, как ведьмином котле гремуче варево — и что случится, когда оно закипит, я судить не берусь.

— Эш, — ко мне подъехал Мадибо, игравший роль моего зама по охране каравана (я, соответственно, числился командиром, хотя реальным, конечно же, был Мадибо), — всё готово.

— Отлично, — кивнул я. — Вперёд!

— Без разведки? — удивился Мадибо.

— Окстись, Мадибо, — рассмеялся я. — Мы же купеческий караван, а не передовой отряд армии, идущей по чужой территории. Вперёд! — снова подбодрил я его, посылая своего жеребца в галоп.

Громадный уроженец далёкой Келимане, что не юге Модинагарского континента, ударил пятками несчастного першерона, бывшего у него под седлом; белого — по контрасту с угольно-чёрной кожей самого Мадибо, выросшего под палящим солнцем близ Пояса мира, незримо отделявшего северное полушарие от южного. Я знал Мадибо ещё по совместной службе в Оперативном отделе ИРМ, он никогда не упоминал причины, вынудившие его покинуть родину, а мы и не спрашивали, зато частенько просили показать пару-тройку приёмов владения здоровенным н'гусу[12], с которым тот не расставался практически никогда.

Караван медленно двинулся в путь к Кастель Муньосу — родовому замку герцогов Бардорба.

А вот кое-кто в тот день не пренебрёг разведкой, с холмов, окружавших Альдекку за караваном следили двое. Оба лежали, надёжно укрытые высокой травой, которой обильно поросли холмы, они ждали именно этот караван, отлично зная куда он направляется и кто составляет большую часть его, а то и весь.

— Всех пересчитал? — спросил один другого.

— Сто пятьдесят пять человек, — отрапортовал почти по-военному второй, — все, уверен, кадровые военные из ИРМ. Есть рисколомы, но кто — определять не возьмусь. Особо опасными считаю вон того келима[13] с мечом за спиной, ещё троих — четверых из охраны и псевдо-приказчика — вероятнее всего это и есть рисколомы.

— Ясно, — кивнул первый, явно командир. — Сворачиваемся. Надо сообщить обо всём Сиднею и Джону. Ситуация начинает принимать крайне нежелательный оборот.

Отец-дознаватель отец Сельто оказался человеком высоким и статным, такому ближе добрый доспех генарской работы нежели монашеская ряса. Как и любой Изгоняющий Искушение он скрывал нижнюю часть лица высоким воротником алого плаща, наброшенного поверх белоснежного одеяния, перетянутого грубым вервием и украшенного чёрной волчьей мордой в профиль на груди. Воротник не скрывал основательно тронутые сединой коротко остриженные волосы, высокий лоб, проницательные глаза и половину переносицы, носящей характерный след давнего перелома. Рядом молчаливой статуей (даже для статуи молчаливой) возвышалась тощая фигура брата Гракха, как положено в конической шляпе с серебряной пряжкой и пером.

— Да пребудет с вами Господь, — приветствовал нас инквизитор ритуальной фразой, — да не коснётся душ ваших Искушение. — И добавил обычное мирское приветствие. — Мир вам.

— И вам мир, святые отцы. — Я спрыгнул с коня и поклонился. — Куда путь держите?

— В Салентину, — ответствовал отец Сельто, — к Пресвятому престолу.