Исповедь девочки по вызову

Но эгоцентризм Чикатило не позволял ему поверить в то, что кто-либо смеет его не замечать. Злости меньше не стало:

– Много болтаешь. МОЖЕТ, ТЕБЕ ЯЗЫК ОТРЕЗАТЬ!

Я застыла.

Девочки тоже. Прореагировал только его друг:

– А чего ты здесь с женой разговариваешь. Отойти не мог, что ли?

Действительно, если он так дорожит своей благоверной, что он ей звонит, сидя в окружении проституток? И вообще, что он здесь забыл в таком случае?

Но Чикатило никого, кроме меня, не видел и не слышал. Он еще раз повторил фразу, не меняя интонации:

– МОЖЕТ, ТЕБЕ ЯЗЫК ОТРЕЗАТЬ!

Все-таки у него получилось. Таки ему удалось привлечь мое внимание к своей персоне.

У меня внутри как будто взрыв произошел.

Если я скажу, что не испугалась, – я совру. Я этого человека вижу впервые, чего от него ждать – неизвестно. Понятно, что мы находимся в публичном месте и он мне ничего не сделает. Хотя в жизни случается всякое. Поэтому страх был. Но дело было не только в нем.

Я испугалась не только его. Я испугалась себя.

В судебной практике есть такое понятие, как состояние аффекта. Так вот, оно у меня наступило. За мою жизнь меня несколько раз это всепоглощающее чувство посещало. Несмотря на мое сверхмиролюбие.

Ничего не видишь вокруг, не слышишь. Кроме объекта ненависти.

Хочешь уничтожить.

Будучи в состоянии аффекта, я однажды отправила на больничную койку с сотрясением мозга вполне крепкого мужчину. С одного удара. Причем левой. Из положения сидя.

До сих пор удивляюсь, откуда сила взялась. Я ведь совершенно обычная девушка, иногда даже консервную банку открыть не могу. А тут человек упал и не смог встать, уносили его на носилках. Я, правда, потом в течение двух недель с огромным синяком на руке ходила. Вся внешняя сторона ладони наводила жуть черно-зеленым цветом. Но расстраивало меня не это.

Страшно было, что ведь спокойно добила бы, не находись рядом другие люди. А потом бы всю жизнь жалела о содеянном. Как жить с таким грузом на душе? Тот первый случай аффекта заставил меня серьезно подумать на тему «как относиться к обидчику».

И тут снова.

Захлестнуло.

Если Чикатило ждал еще извинений, то он ошибался. И ругаться я не собиралась (я этого не умею). Всегда считала, что повышение голоса – признак интеллектуальной слабости. Горлом берут те, у кого ума на аргументы не хватает.

Но и спокойно ответить я не могла. Ибо меня раздирало. Было обидно, страшно и безумно.

Меня трясло.

Я жаждала крови. И боялась расплакаться.

Все еще не зная, что я сейчас сделаю, я стала медленно вставать из-за стола. Не отводя взгляда от Чикатило.

Думаю, мое состояние передалось окружающим. Потому что все замерли. И Чикатило в том числе. Он замолчал и уставился на меня.

Очень странно, но все происходило, как при замедленной съемке. По крайней мере для меня. Я продолжала подниматься, Чикатило смотрел мне в глаза.

Он понял, что допиз*елся. То ли я сейчас ему когтями в лицо вопьюсь, то ли тарелку на голову надену. В его глазах появился испуг.

Всего лишь на мгновение. Это все решило.

Меня отпустило.

Время сразу убыстрило свой ход. Не проронив ни слова, я взяла сумочку, развернулась и направилась к лифтам. Мой кавалер закричал:

– Света, куда ты? Не уходи.

Я не оборачивалась. Если бы он встал и пошел за мной, возможно, я бы просто с ним пересела за другой столик и продолжила общение. А раз он оставался за одним столом с предметом моей ненависти, возвращаться я не собиралась. На тот момент в присутствии Чикатило я за себя не отвечала.

Видя мою удаляющуюся спину, Чикатило тоже стал кричать мне вслед:

– Света, не обижайся. Прости меня. Ну вернись, пожалуйста!

Пока я ждала приезда лифта, который должен был отвезти меня на первый этаж, он продолжал выкрикивать извинения. Я даже не обернулась. После подобного инцидента, если мужчина действительно испытывает раскаяние и хочет получить прощение, он должен оторвать свою задницу от стула и подойти с извинениями.

А не кричать через весь бар, ожидая, что я прискачу как собачонка.

Пока сидела в фойе, ожидая водителя, немного успокоилась. Хотя, приехав домой, все-таки не смогла сдержаться, всплакнула.

В течение следующего месяца к нам в гостиницу несколько раз приезжал Чикатило. Никого из девочек в номера не приглашал. Просто хлебал чего-то из своей чашки и меня разглядывал. Думала, дыры на мне своими гляделками в черной оправе протрет.

Я в ответ прожигать его взглядом, полным праведного негодования, не собиралась. Много чести будет. Поставила его в жесткий игнор. Пустое место и пустое место, на что смотреть-то? Спокойно проходила мимо, болтала с народом.

Что скрывать, подобное внимание мне льстило. Я даже не сомневалась, что Чикатило сделает еще одну попытку к сближению. Для себя я решила – будет вести себя прилично, пойду на контакт.

И не ошиблась.

Разговаривая с сидевшими передо мной Валей и очередным угощавшим нас посетителем бара, я уткнулась взглядом в стоявшего рядом с нашим столиком Чикатило. Не меняя выражение лица, отвела взгляд и продолжила беседу как ни в чем не бывало. Он продолжал стоять.