Исповедь девственницы

Не знаю, что заставило меня полюбить этот необычный предмет: внешность химика, его тёплое отношение ко мне или красота химических формул. Но с химией я решила связать свою жизнь и нацелилась подавать документы в Менделеевский институт.

К 11 классу я так поднаторела в этой науке, что Сергей Анатольевич доверил мне лаборантскую, из которой я в последствии почти не вылезала. Я уже молчу о том, что половину всех пробирок и препаратов я перетащила к себе домой в мою личную химическую коллекцию, центром которой был бессмертный набор "Юный химик". Но Сергей Анатольевич этого даже не заметил. В лаборантской до моего прихода был жуткий бардак. Когда же там стало чисто и пусто, Сергей Анатольевич поразился, как можно так здорово прибраться.

– Вот что значит женские руки, – многозначительно сказал он и ласково погладил меня по спине.

В этот же день он предложил подготовить меня к экзамену по химии.

Наши занятия проходили в лаборантской. Мы сидели рядом, за одним столом, в пустой школе. Зимой рано темнело, и в окно романтично заглядывали фонари. Мне было необыкновенно уютно, и Сергей Анатольевич казался мне добрым волшебником из детской книжки. Весной всё было гораздо хуже. Весеннее солнце будоражило мои гормоны, и Сергей Анатольевич уже не казался мне волшебником. Я смотрела на его большие руки, выводящие химические формулы в клеточках тетради и, втягивая запах табака от его свитера, как бы случайно прижималась к нему.

Я прекрасно знала всё то, что он мне рассказывает, и даже больше, но делала вид, что впервые слышу о методе полуреакций и не совсем понимаю, что значит диполь-дипольное взаимодействие. Сергей Анатольевич тогда нежно клал мне руку на плечо или на спину и ласково произносил:

– Ну это же так просто…

И я снова смотрела на его большую руку, которой он водил передо мной, рисуя в тетради кристаллические решётки.

Сегодня был прекрасный весенний день. На мне была моя вчерашняя салатовая юбочка и розовая футболка, под которой ничего не было. В таком виде я и отправилась на дополнительные занятия к тридцатипятилетнему мужчине.

Дорога от бассейна до школы занимала полчаса, как, собственно, и дорога от моего дома до школы. И в том, и в другом случае путь проходил мимо стройки. А точнее, "вечной стройки" – многолетнего склада строительных плит. Это было излюбленное место для неформального общения школьников среднего и старшего возраста. И мой туалет. Когда утреннее кофе, выпитое за десять минут перед выходом, доходило мне до мочевого пузыря, я успевала пройти ровно половину пути до школы. Чтобы не рисковать и не мучиться от настойчивых позывов, я нет-нет да и заворачивала на стройку. Конечно, не я одна использовала межплиточное пространство в качестве туалета, это делала почти вся школа (именно поэтому средние и старшие школьники перенесли свои пьяные посиделки на детскую площадку близь "Минеральных вод"). Но я посещала это заветное место чаще других, и у меня там был свой фирменный закуток, где меня никто не мог внезапно оторвать от процесса.

Сегодняшний бассейн разбередил мой мочевой пузырь, и я поняла, что до школы мне спокойно не дойти, потому решила свернуть на стройку.

Осторожно пробравшись сквозь экскременты одноклассников, я сняла трусики и присела, закрытая с четырёх сторон от посторонних глаз.

Вдруг я услышала голоса. Совсем рядом. Голоса и стук камней под ногами. Кто-то явно шёл в моем направлении.

Прервать процесс мочеиспускания я не могла, не в моих это правилах и возможностях, потому я поднатужилась, чтобы максимально ускориться.

Шаги раздались прямо за поворотом в моё убежище. Не успев докончить дело, я натянула трусы и встала. Из-за плиты вышли два существа, страшнее которых я ещё не видела в своей жизни.

Один из парней был лысый, маленького роста с дебильным лицом, точнее, рожей, с расплющенным носом, а верхнюю губу его перерезал глубокий шрам.

Второй был высокий, коротко стриженный, здоровый, как Шварценеггер, и с глубоко посаженными мёртвыми глазами.

– Ты что тут делаешь? – мерзким голосом, глухим и высоким, спросил лысый.

– Писаю… – умирая от ужаса, ответила я.

Лысый выпучил бешеные глаза, сунул руку в карман и вытащил нож. И тут я поняла, что "Писаю" – это уже не актуально, ибо сейчас я буду какать.

Я увидела, что на пальцах, в которых лысый держал нож, были татуировки.

"Всё, – подумала я, – мне хана". От страха сердце застучало в горле, мгновенно пересохло во рту, тело покрылось липким потом и жутко скрутило живот. Я скрестила ноги и изо всех сил сжала булки, потому что почувствовала, что могу не удержать возникший позыв.

– Ну не пугай девочку, – вдруг сказал второй и вышел вперёд.

Лысый поиграл ножом и спрятал его в карман.

– Ты из этой школы? – спросил второй.

Я, как могла, кивнула.

– Макса Евстафьева знаешь? – опять своим неприятным голосом произнёс лысый.

Я опять кивнула. Лысый и его друг переглянулись.

"Вроде не будут убивать", – подумала я и мне немного полегчало.

– Привет ему передавай, – сказал Лысый.